– Подробности тебе знать не обязательно, – оскалилось создание.

– Тогда я отказы…

Меня опять прервали.

– Тогда твои друзья никогда не выберутся из шахты живыми.

Я попятилась. Двойник даже не пыталась остановить меня.

– Иди, наиграешься – вернешься, – лишь бросила она. – Буду ждать.

И как ни в чем не бывало, отвернулась. Я же не смогла сделать и шага.

– Почему ты так уверена, что я вернусь?

– А куда тебе деваться? – в голосе создания звучал триумф. – Без моего позволения из шахты ты не выйдешь, помощь не приведешь. А если все же и приведешь, так мне только лучше. Чем больше марионеток, тем лучше. Я люблю играть перед едой.

Двойник развернулась и подлетела ближе.

– Их страхи такие вкусные, особенно у одного беловолосого мономорфа.

Помоги Предопределение, неужели моя улыбка такая мерзкая?

– Ты не всесильна, – сделала я шаг назад.

– Разве? Если ты о той дыре, в которой сидят твои приятели, так время действия пузыря отрицания, что сотворили прошлые мои гости, истекло…

Она театрально подняла глаза к потолку.

– Истекло мгновение назад.

– Ты врешь! – взвизгнула я.

– Иди, проверь, – развела она руки. – Только будь аккуратна, твое тельце мне еще пригодится. А там грифон и белый тигр грызутся.

Хотела было броситься проверять, да внутренний голос твердил – смысла нет. Двойник не обманывал. Протяжный рык, донесшийся спустя мгновение, подтвердил. Друзья вновь превратились в сумасшедших маньяков. И только от меня теперь зависело, успеют ли они друг друга покалечить.

– Почему я? – прошептала едва слышно.

– Ты единственная, кто остался невосприимчив к моему гласу. Остальные не подходят. Так как, ты согласна? Каково твое решение?

Смешно, не правда ли? Она спрашивает мое решение? Разве, не понятно, что я не могу не согласиться.

– Что будет с остальными? Ты отпустишь их, отдашь камень?

– Не только отпущу и отдам камушек, я сделаю все, чтобы завоеватели убрались туда, откуда пришли.

Она подплыла еще ближе, становясь вплотную. Протянула прозрачную руку, я ощутила могильный холод, окутавший лицо подобно туману.

– Я стану тобой, девочка. Стану примерной женой твоему мужу, верной подругой твоим друзьям. Никто не догадается, что я это не ты.

– Согласна, – прошелестела я. – Пусть будет так.

– Вот и славно.

А потом ледяной туман прошил мое тело насквозь, выбивая то, чем я считала себя. Крик боли и страха слетел с губ, но тут же оборвался, потому что ртом стало управлять другое существо. Мне оставалось только смотреть, как двойник, приобретший плотность и краски, помахал рукой и исчез.

Чем дольше я находилась одна непонятно где, прозрачная, тем хуже видела и слышала. И, наконец, ухнула в пустоту, потерявшись навечно в ее крепких объятиях.

Впрочем, насчет вечности я ошиблась. Не скажу точно, сколько времени плавала в небытие, но вынырнуть сумела. Да только попала я не туда, где оставило меня создание, а в непонятное место. И честно, иначе, чем адом назвать его не получалось: острые пики скал, черный камень, извергающиеся вулканы, серое небо. Но самое интересное, здесь я была не одна.

Шторм и Солнышко стояли напротив призрачного нечто, что пыталось принять мой облик, но не могло. Оно шло рябью, словно состояло из воды.

– Где Груша? – проревела виверна. – Вернуть Груша!

Она нервничала: била хвостом ноги, взмахивала крыльями, щелкала ногтями. Впрочем, грифон тоже не выглядел спокойным. Казалось, он едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на создание.

– Я Груша, – било себя в грудь создание.

– Нет, ты не Груша. Ты есть паразит! – скрежетала зубами Солнце. – Чуять Груша. Ты не Груша. Я не позволить тебе занять ее место.

– Раз так, пеняй на себя, ящерица! – возопил двойник и, завертевшись волчком, вдруг разделился на две части.

Части росли, видоизменялись, пока, наконец, перед Солнышко и Штормом не встали они же сами. Один в один. И не различить.

Вот брон! Похоже, гадская сущность обладает изощренным чувством юмора.

Однако моим приятелям было не до смеха. Ощетинившись, они стали расходиться, разделяя и своих двойников. Я попыталась сдвинуться, хоть как-то дать знать, что тоже присутствую здесь, существую, но не сумела. Зависла, словно муха в меду. Зато получила знакомую волну любви, понимая, Альдамир тоже где-то рядом. Такой же невидимый, как и я.