ждать возле шахты не станет.

И чего приятель завелся? Итак, понятно, что народ пожизненно, как на атомной бомбе сидит. Хотя это все нервы, вот и у меня глаз начал дергаться. С этими приключениями скоро дружно неврастениками станем.

Я прижалась к мужу и спряталась на его груди. Еще и глаза закрыла, чтобы полностью окунуться в тепло его рук. Макушку поцеловали, у меня против воли на губах заиграла улыбка. И что, как говорится, еще нужно, милый рядом, все остальное неважно.

Через несколько часов, показавшихся вечностью, тряска, наконец, прекратилась. Кряхтя и ворча, друзья начали вылезать из орудия пыток, по недоразумению названного повозкой. Даже закаленные такими «перевозчиками» гномы и те потирали натруженные поясницы.

Судя по нашему состоянию, внутрь мы сегодня не попадем. Переночуем рядом с шахтой. Как бы до темноты палатки поставить, да подкрепиться.

Так и произошло. Совсем близко подходит не стали, мало ли, устроились примерно метрах в пятистах, еще и дозорных поставили. Сторожили помощники господина Мирона, нам же велели как следует выспаться. Хотя, честно говоря, я не была уверена, что сомкну глаза, зная, что не так далеко залегло ужасное Оно.

Несмотря на треволнения, спалось замечательно. Возможно, тому способствовал чистейший прохладный воздух, умиротворяющая тишина и уютное тепло рук Альдамира. В общем, утром, когда угрюмый господин Мирон поднял завес палатки, я была готова на подвиги.

Угу, одна я, остальные были больше похожи на зомби, чем команду спасения. Даже наша бесстрашная валькирия. Кора зябко ежилась и с тревогой поглядывала в туманную даль. Чего это она? Вроде ночь прошла спокойно или как?

И тут я увидела ночных дозорных: один бледный, как мел, другой дрожал, будто осиновый лист на ветру, третий – нервно икал и жался к брону.

– Что произошло? – от мужа не укрылось состояние гномов. – Оно ночью вылезло?

– Нет, что ты, – помотал головой господин Гром. – Ежели бы вылезло, боюсь, наш сон перешел бы вечный.

– Чего это они тогда? – шепнула я. – Как есть, страха натерпелись.

– Так и есть, – огладил бороду отец Сонора. – Пока мы спали, они едва к праотцам в гости не отправились. Говорят, чего только не привиделось за ночь. Видимо, эманации из шахты принесло. И Грем, и Ирек, и Жор – существа бывалые, не раз во всяких заварушках участвовали, но нынче все равно проняло как безбородиков желторотых.

– Ничего себе! – присвистнула я. – А вы тоже чего-то видели?

– Нет, Груша, но спал отвратно. Будто на груди кто сидел и давил на горло: ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Взглянула на Альдамира, тот понимающе кивнул.

– Ты тоже что ль?

– Да.

– И мы, и я, мы, – в унисон заговорили друзья. – Худшая ночь, хуже только в плену у Филиппа было.

Вот это да! Почему же мне тогда спалось просто замечательно?

– Солнце, спишь, дорогая? – обратилась к виверне.

– Уже не спать. Груша будить, – ворчливо отозвалась она.

– Потом отоспишься, рассказывай, давай, – послала ей мысленный воздушный поцелуй. – Заметила ночью что-нибудь странное?

Крылатая подруга призадумалась, но потом все же уверенно ответила.

– Нет.

– А Шторм, что говорит?

– Друг не высыпаться, – зевая, ответила Солнце. – Голова болеть и грудь. Больше ничто.

Что же это получается? Ночью было произведено воздействие, и только мы с Солнышко оказались к нему невосприимчивы. Любопытно почему? Не, я, конечно, рада, не испытала всяких бяк, но все-таки интересно, что или кто выпускал подобные эманации.

– Господин Сонор, скажите, а в пору вашей юности здесь то же самое творилось? – решил прояснить ситуацию Альдамир.

– Нет, ничего такого. Помнится, мы с приятелями тогда примерно здесь останавливались, дык спали аки младенцы, – покачал тот головой. – Вот в самой шахте да, иногда до костей пробирает. Видно, Оно стало за эти годы сильнее. Не нравится мне это. Ох, как не нравится.

А мне то, как не нравится! Так бы и понеслась обратно в теплый теремок госпожи Мирены. Даже утро перестало быть томным. Оглянулась, туман погустел, солнце зашло за облака. Ветер вдруг превратился в порывистый, больно бьющий по лицу.

– Так, господа, – засуетился отец Сонора. – Давайте-ка, собираться. Чай не на отдыхе. Быстрее войдем, быстрее выйдем.