раскрылись, открывая простор его языку. И он не разочаровал ее. Придерживая девушку одной рукой и возбуждая свое естество другой, он сосал ее клитор. Эшлин стонала, сладострастно вздрагивая, и судорожно дышала.

– Еще? – спросил он.

– Да, еще. Пожалуйста.

Эшлин была близка, очень близка к финалу. Мэддокс чувствовал, как она стремится к освобождению, ощущал все оттенки сладости этого момента. «Укуси», – пронеслось в его голове. Это желание испугало его. Он перестал двигаться. Эшлин вскрикнула от разочарования, и Мэддокс сжал челюсти, ощущая, как пробуждается боль.

Капли воды падали с ресниц Мэддокса на его подбородок. Он хотел стереть их, чтобы лучше разглядеть девушку, но не решался даже слегка двинуть рукой. Воздух жег его горло и легкие.

– Скажи мне, что хочешь меня, – произнес он, подумав про себя: «Пока я успокоюсь».

– Я хочу тебя! – чуть не прокричала Эшлин.

Она опустила взгляд, а затем посмотрела на Мэддокса так, будто не верит, что они разговаривают об этом прямо здесь и сейчас.

– Скажи мне, что я нужен тебе.

– Ты нужен мне.

– Скажи, что никогда не предашь меня.

– Я не предам тебя.

«По крайней мере, она ни разу не замешкалась», – решил Мэддокс. Что-то внутри его смягчилось и растаяло.

– С кем ты хотела бы оказаться? – спросил мужчина, и в его голосе звучала мольба.

«Хорошо бы ты нуждалась во мне так же сильно, как я в тебе», – подумал он.

Возможно, все дело было в воде, но Мэддоксу показалось, будто глаза Эшлин увлажнились.

– С тобой, – ответила она. – Только с тобой.

И человек, и дух были околдованы магией ее слов. Мэддокс снова уткнулся лицом между ее ног и вошел в нее языком. Эшлин судорожно вздохнула от удовольствия и вскинула ногу. Ее пятка уперлась в его плечо. Мэддоксу это очень понравилось.

Слегка прикусив ее плоть, он ощутил, как ее желание наполняет его. Теперь он уже не мог контролировать свои действия. Ни сам Мэддокс, ни дух не хотели причинять вреда Эшлин, были усмирены. Впервые оба они стремились только доставить ей удовольствие.

Эшлин достигла предела. Оргазм заставил содрогнуться ее тело. Ее внутренняя крепость сдалась под напором языка Мэддокса, оставив его в плену за небесными вратами. И когда она прокричала его имя, он последовал за ней. Горячее семя вырвалось из него, оросив стену ванной. Его мышцы напряглись так, что казалось, они вот-вот раздавят кости. Еще никогда он не чувствовал себя настолько удовлетворенным, еще никогда близость с женщиной не была столь упоительной.

Прошли секунды (или минуты, или даже часы). На протяжении этого безвременья Мэддокс превратился в Удовольствие. Им уже не правил Насилие, он был всего лишь мужчиной, страстно желавшим свою женщину, человеком, жившим в мире, где свет всегда вытесняет тьму, а добро неизменно побеждает зло. Если бы только это и правда было так…

Открыв глаза, он снова стал Мэддоксом, опять превратился в человека, которым правит тьма, живущим в мире, где полночь неизменно побеждает, а зло торжествует над добром.

Мэддокс все еще был на коленях, а Эшлин стояла перед ним. Он услышал ее прерывистое дыхание и осознал, что сам судорожно хватает воздух. Он поднялся, с удивлением заметив, что его ноги все еще дрожат.

Но Эшлин не двигалась. Ее глаза были закрыты, и капельки воды украшали ресницы. От нее исходило ощущение светлого спокойствия и удовлетворения. Но Мэддокс не мог отогнать от себя внезапно появившуюся в его голове мысль о том, что он был слишком груб, что мог обращаться с ней мягче, если бы больше старался.

– Пожалуйста, посмотри на меня, – попросил он.

Глаза Эшлин распахнулись, подобно крыльям бабочки. На Мэддокса уставились глаза цвета янтаря. Девушка в замешательстве прикусила нижнюю губу.

– Да?

– Я сделал тебе больно? – спросил он и продолжил: – Ты сожалеешь?

– Нет, и еще раз нет, – ответила Эшлин и улыбнулась. Ее яркая улыбка была способна разогнать мрачный сумрак ночи.

– Как получилось, что ты до сих пор девственница? – изумленно спросил Мэддокс.

Улыбка девушки медленно растаяла. По ее лицу пробежала тень смущения, из-за чего глаза стали казаться темнее.

– Я не хочу об этом говорить.

– Пожалуйста.