не попадал в подобную передрягу, и они понятия не имели, как быть. Вплоть до этого дня женщины вели самую обычную жизнь – просыпались по утрам, шли на работу, беспечно полагая, что ничего дурного с ними не произойдет. Самое страшное, что довелось пережить Данике, – смерть дедушки два месяца назад. Он был человеком с огромным сердцем и неиссякаемой любовью и волей к жизни, и его уход потряс ее до глубины души. Их всех. Они подумали, что поездка в Будапешт немного заглушит скорбь и поможет им почувствовать близость к человеку, которого им уже никогда не суждено увидеть. Дедушка любил этот город и постоянно рассказывал о волшебных двух неделях, что он провел здесь перед женитьбой на бабушке. Но он никогда не упоминал о кучке кровожадных воинов с крыльями.

– Мы обшарили комнату вдоль и поперек, – сказала бабушка. За прошедшие несколько часов она как будто еще сильнее постарела. – Выбраться отсюда можно только через дверь или окно, но и то и другое наглухо запечатаны.

– Почему они хотят навредить нам? – заплакала Джинджер. Слезы водопадами низвергались из ее синих глаз и насквозь вымочили пряди светлых волос, свисавших на ее лицо, которое пошло красными пятнами.

Ни одну из женщин слезы явно не красили…

– Они не сказали, – вздохнула Даника. «О боже, что за ночной кошмар!» – думала она. Только этим утром они осматривали Крепостной район. Старинная архитектура потрясла ее своей красотой и величием. У нее руки чесались добраться до красок и холста и запечатлеть окружавшие ее необыкновенные виды.

Именно этим она и собиралась заняться по возвращении в отель – рисовать.

Но, зайдя в номер, она обнаружила там здоровенного мужчину с темными волосами и разноцветными глазами. В следующие несколько минут девушка пережила самую страшную паническую атаку в своей жизни, но, как она смутно помнила, от незнакомца сильно пахло цветами, и этот аромат, обнимая ее, наполнял ее сердце утешением. Крылатый воин тоже там был, но тогда его крылья были спрятаны под майкой. Эти двое с легкостью скрутили ее. «Какой стыд! – мысленно ругалась Даника, вспоминая похищение. – Мы вчетвером не смогли отбиться от двоих!» Незнакомцы вырубили их и перенесли сюда. Очнулись женщины уже в этой самой комнате.

– Может, соблазнить одного из них и выманить у него ключ? – шепнула ей сестра.

Смуглый темноглазый воин тут же вновь вторгся в мысли Даники. Оба раза, что она его видела, у него шла кровь. «Нечаянно порезался? – спрашивала себя она и тут же отвечала: – Он не похож на растяпу, хотя… Наверное, мне стоило предложить «залечить» его раны. Может, тогда он бы оттаял и помог, когда я просила… Может, тогда он бы поцеловал меня».

От одной мысли об этом – будь она неладна! – ей сладко защемило сердце.

– Расплачиваться телом за свободу недостойно женщины, – отчеканила Даника, злясь на себя. Образ Рейеса вновь проплыл перед ее мысленным взором, и она неожиданно добавила: – Но я подумаю об этом.

Голова Эшлин вот уже несколько часов покоилась у Мэддокса на груди, и он нежно обнимал ее за плечи. Девушка спала, восстанавливая телесные и душевные силы. Время играло против Мэддокса, стремительно надвигался вечер, но он не будил ее. Она не проснулась даже, когда он осторожно снял с нее обувь и свитер. Глазам воина предстали маленькие, аккуратные стопы и футболка, туго обтягивавшая ее упругие груди, и его кровь вскипела от желания.

Время обеда давно прошло, Мэддокс был голоден, но Эшлин он хотел гораздо сильнее, чем есть. Обнимая ее, слушая ее мелодичное, тихое посапывание, он испытывал райское блаженство. Груди Эшлин, необычайно мягкие, упирались ему в бок. Одна рука ее покоилась у него на животе, девушка словно обнимала его, даже во сне страшась, что он ее покинет.

Душу воина наполнил покой, какого он не знал многие столетия, и очень скоро его веки налились тяжестью, а сознание затянула дремотная дымка.

«Проснись, воин! Я снова здесь», – неожиданно произнес у него в голове уже знакомый голос.

Каждый мускул в теле Мэддокса напрягся, и он быстро открыл глаза – сонливость как рукой сняло. Он быстро обвел комнату острым взглядом. Никого. Ни одной подозрительной тени или шороха. А жаль. Лучше бы в спальню проник посторонний, скажем охотник, с ним Мэддоксу было бы проще найти общий язык, чем с титаном, который пообещал помочь Эшлин, а потом бросил ее на произвол судьбы. Вдруг бог снова попытается отнять ее у него?

«Почему ты не благодаришь меня, воин?» – поинтересовался незнакомец.

Воздух стал как будто гуще и пришел в движение. Мэддокс ощутил присутствие чего-то могущественного. Эшлин тихонько вздохнула во сне, и воин заставил себя расслабиться. Он хотел, чтобы она проснулась, но не раньше, чем божество уберется восвояси. Если она нечаянно разозлит его, оно может навредить ей.

– Кто ты? – спроси он шепотом.

«Глупый вопрос», – последовал раздраженный ответ.

Мэддокс стиснул зубы, силясь сдержать нарастающий гнев. «Не надо злиться! – приказывал себе он. – Сейчас не время! Титан явно издевается надо мной».

– Чего ты хочешь от меня… о, великий?