Может, у него бы что-то и получилось. При соответствующем спокойном окружении и умелой работе психолога. Но тут началась война. Стресс наложился на обезумевшую физиологию, и результат оказался предсказуем. Ульянка сбежала из дома, прибилась к стайке таких же, как она, безнадзорных, и некоторое время с удовольствием жила на улице, подворовывая и приторговывая краденым.

А еще чуть позже на нее вышли парни из специнта. Невеселая история, но у нас тут вообще не так уж много поводов для веселья. Просто чтобы вы поняли.

— Какие же вы все здесь ску-у-у-чные, — протянула Ульянка в очередной раз, улегшись поперек кровати и свесив с одной стороны ноги в тапках, а с другой — толстые косы необъяснимо ярко-рыжего, почти красного цвета. — Скучняги. А ты — самый скучный.

Она маялась дурью. Самое опасное состояние — никогда не знаешь, во что она решит «поиграть» теперь. Конечно, доза успокоительного решила бы проблему, но одновременно и снизила бы скорость реакции, которая у Ульяны, за счет ее уникального расстройства, была просто фантастической.

Все ради победы! Во внимание не принимались ни страдающие со-операторы, ни медленно сходящие с ума медсестры, обнаруживающие у себя в карманах, туфлях и даже волосах — как она туда-то залезла, непонятно! — разнообразные подарочки. Бытовало мнение, что до знакомства с Ульяной даже наша известная Виола была убежденной трезвенницей, но я в это не очень-то верил.

И сегодня была моя смена.

— Это почему это я самый скучный? — наша доблестная полевая медицина рекомендовала легкие, ни к чему не обязывающие разговоры как лучшее средство купирования приступов активности. — Лена, я думаю, еще хуже.

Ульянка хихикнула.

— Ты себя с ней не равняй. Ей-то вообще крышу сорвало в свое время — то есть, не сорвало, а, наверное, вогнало внутрь… но ты понял. Поэтому ей скидки. А ты чем можешь похвастаться?

Перспектива оказаться в чем-то хуже бессловесной Лены меня абсолютно не прельщала.

— Ну, а чего тебе нужно, чтобы я не считался скучным? — поинтересовался я. — Только учти, что бегать с тобой на пару и смазывать салом тапки поварих на кухне я не имею возможности. Особенности организма, понимаешь — травмы и все прочее…

— С велосипеда упал, я помню, — Ульяна задумалась. — Нет, бегать я не хочу. Прыгать… тоже не хочу. О! Поговорить хочу. Даже не так — послушать. Давай ты мне будешь рассказывать всякое интересное, а я стану слушать — и обойдемся на этот раз без розыгрышей, думаешь, я не знаю, как вы от дежурства со мной воете… Ну?

Вообще говоря, Ульянка гораздо умнее, чем положено девчонке тринадцати лет. Умнее и наблюдательнее.

— А чего рассказывать-то? — даже немного растерялся я. — Могу про недавние фильмы рассказать… ну, как недавние, у нас-то уже мало что снимают… Но вот еще до войны вышел фильм «Инопланетянка», про бессердечную девушку из космоса, которая учится чувствам, попав на Землю… И передавали, на Ленфильме собираются снимать «Приключения Карика и Вали», я книжку читал, здорово написано… и там будут эффекты всякие специальные, и вообще… А еще…

— Нет, — решительно сказала Ульяна. — Это все ерунда какая-то. Лучше про что-нибудь поближе. Жизнь мне твоя безо всякого интересу, скучная, небось, как трусы за рублю двадцать, сплетничать с тобой скучно, да и не в тему… А ты стихи какие-нибудь знаешь?

— Стихи?

— Ну, рифмованные строчки, — нетерпеливо пояснила девчонка. — Не знаю, как это будет на вашем тарабарском наречии.

— Пожалуй, знаю, — согласился я.

— Вот, давай их, — решила Ульянка, устраиваясь на кровати поудобнее. Это был максимум неподвижности, на который она была способна, хотя кончики кос все равно подрагивали, словно какие-то неизвестные токи пробивали ее корпус, вынуждая постоянно двигаться. — Только не Пушкина, или Лермонтова, или этого… Свенсона? У них все слишком пафосно как-то. Не для людей. А я хочу чего-нибудь поближе. Можешь такое?

Я на секунду задумался.

Пылающий диск по небу петлял,

Так, помнишь, было когда-то:

Ленивый художник водой разбавлял

Горящие краски заката.

И как-то само получилось, что ты

Ко мне оказалась прижата,

И дерзкие, жаркие губы твои

Кислили, как зерна граната…

— А хорошо! — оценила Ульянка. Она сидела на кровати по-турецки, вращая ступнями, словно винтами готовящегося к взлету вертолета. Поправилась: — Неплохо. Небось, Есенин какой-нибудь писал?

— Есенин писал гораздо другое и намного лучше, — строго сказал я. — Вот послушай: