Иногда нам задают такие вопросы, молчание в ответ на которые имеет определённый смысл. Если за нашим молчанием скрывается ложь, мы должны сказать правду. Например, полицейский на месте преступления может спросить толпу зевак, видели ли они что- либо. Если все молчат, страж порядка заключает, что никто не видел, как произошло преступление. Если кто-то из зевак видел преступление, но ничего не говорит, то за его молчанием скрывается ложь. Им может казаться, что у них есть веская причина молчать, например, страх возмездия, однако их ложь остаётся ложью. Мы также можем лгать, используя язык тела. Иногда мы можем сказать: «Я не знаю», просто пожав плечами или подняв брови. Однако если на самом деле вам что-то известно, то ваше пожимание плечами является обманом.

Однако есть ситуации, когда истину приходится скрывать, поскольку она может кого-то ранить. В таких ситуациях нам следует подождать подходящего момента и подобрать правильные слова для разговора. Сам Будда часто хранил молчание, если его ответ мог причинить кому-то вред. Один человек спросил его, есть ли жизнь после смерти. Будда же продолжал молча сидеть, пока человек наконец не сдался и не ушёл. Позже помощник Будды Ананда спросил Пробуждённого, почему тот ничего не ответил. Будда объяснил, что какой бы ответ он ни дал, этот ответ заставил бы человека страдать. Будда знал, что, если бы он сказал, что после смерти существование продолжается, человек ухватился бы за идею вечного существования «я», то есть за ложное понимание, ведущее к страданию. Если бы Будда ответил отрицательно, человек пришёл бы к другому ложному пониманию, решив: «В таком случае я полностью исчезну!», и сильно страдал бы уже из-за этого. Чтобы не причинять ему вреда, Будда решил вообще ничего не отвечать.

Будда рассказал о том, чем руководствовался он сам, когда решал, говорить или хранить молчание. Если он знал, что некое утверждение неистинно, неверно или не приносит пользы, он молчал. «Такие слова [Будда] не произносит», – объяснил он. Если же он знал, что некое утверждение истинно, верно и полезно, «[Будда] знает время, когда произнести такие слова». Если некие слова были истинными, верными, полезными и своевременными, Будда произносил их, вне зависимости от того, были ли они «нежеланными и вызывали у других отторжение» либо «были желанными и принимались другими». (M 58) Будда обладал глубоким состраданием и был полностью сосредоточен на благополучии других людей, однако никогда не говорил лишь для того, чтобы угодить другим. Мы можем многому у него научиться.

Когда у меня возникает искушение сказать то, что не соответствует этим наставлениям Будды, я напоминаю себе, что мои слова ничего не дадут ни мне, ни другим и что, если я промолчу, никто ничего не потеряет. Допустим, я говорю с друзьями, и один из них полностью завладевает разговором. Мне есть, что сказать, и не терпится это сделать. Я осмыслил то, что хочу сказать, и знаю, что это истинно в отношении прошлого, верно в отношении фактов настоящего и пойдёт на пользу слушателям. Однако если я просто выпалю это, то могу обидеть говорящего. Значит, мои слова несвоевременны. Итак, я напоминаю себе, что ни я, никто другой ничего не выиграет от моей поспешной речи и уж точно ничего не потеряет из-за моего терпеливого молчания. Я могу сказать то, что хочу сказать, как-нибудь в другой раз.

Второй аспект искусной речи – отказ от злословия. Как гласит старая пословица, «Язык – это оружие без костей, стиснутое между зубами». Когда мы произносим злобные слова, с нашего языка словно слетают кинжалы. Они лишают людей доброго имени и доверия. Даже если то, что мы говорим о человеке, правда, произнося это с намерением причинить ему вред, мы злословим.

Будда определял злословие как речь, разрушающую дружбу между людьми. Представьте себе, что в поездке я встретил одного из ваших друзей, живущего далеко от вас. Мне вспомнилось, что несколько месяцев назад вы рассказали мне неприятную историю об этом парне. Возможно, я не помню ваших слов в точности, и поэтому добавляю что-то от себя, пересказывая вашу историю. Я даже выставляю это в таком свете, будто оказываю этому парню услугу, рассказывая ему то, что вы говорите за его спиной. Сгоряча ваш друг также многое наговорил о вас. Я возвращаюсь домой и пересказываю его слова вам, немного добавляя от себя, чтобы история звучала поинтересней. Такая речь, разрушающая дружбу и порождающая раздор, является злословием.

Иногда мы выдаём злословие за озабоченность чужим поведением. Мы также можем раскрыть чужой секрет, веря, что делаем это на благо доверившегося нам человека. Например, если вы рассказываете женщине, что её муж ей изменяет, потому что не хотите, чтобы она «была последней, кто об этом узнает», вы можете причинить всем участникам этой истории ещё больше боли. Если вы чувствуете искушение говорить подобные вещи, спросите себя, чего вы хотите добиться. Если ваша цель – манипулировать людьми, заслужить их благодарность или признательность, ваша речь – это эгоистичное злословие, а не добрые слова.

Публичное выступление также может быть злословием. Похоже, что бульварные газеты, всевозможные ток-шоу, интернет-чаты и даже уважаемые новостные медиа сегодня зарабатывают на том, что используют слова как оружие. Точным ударом по актуальной новостной цели они зарабатывают очки: увеличение аудитории и деньги рекламодателей. Злословие повергает одного человека на землю, чтобы превознести другого. Оно делает так, что говорящий кажется остроумным, сообразительным или крутым за чужой счёт.

Злословие не всегда кажется неприятным. Иногда люди используют слова, которые на первый взгляд кажутся добрыми, но направлены на то, чтобы кого-то унизить. Такие замаскированные словесные кинжалы даже опасней, чем явное злословие, поскольку легче проникают в ум и сердце того, кто их слышит. Выражаясь современным языком, такие слова можно назвать двусмысленным комплиментом. Мы говорим человеку: «Какой ты молодец, что отремонтировал свой старый дом, вместо того чтобы переехать в район поприличнее», или «Седина тебе к лицу. Правда ведь тебе повезло, что для твоей