Хода-хан с протяжным криком взобрался на ее вершину и зубами вырвал чеку своей гранаты.
– Ля иляхха илляхах, Мухаммад расул уллах[74]! – проголосил он и метнул снаряд – но не в людей, которые, завопив, пригнулись, а им за спины, точно в склад!
В следующий миг ночь наполнил страшный грохот, и ослепляющая огненная вспышка разорвала тьму. В этот момент Харрисон успел увидеть на фоне пламени Хода-хана, который отлетал назад, выпростав руки. Но мгновением позже вновь наступила кромешная тьма и раздался громоподобный шум обрушения дома: стены дрогнули, балки раскололись, крыша провалилась, и все посыпалось, этаж за этажом, до самого покореженного фундамента.
Сколько Харрисон пролежал, как мертвец – ослепший, оглохший и парализованный и присыпанный обломками, – он не знал. Сперва он почувствовал, что лежит на чем-то мягком, – чем-то, что корчилось и стонало. У него было смутное ощущение, что с этим нечто следовало обращаться бережно, поэтому Стив принялся сбрасывать с себя осколки булыжников и бетона. Не в силах пошевелить рукой, детектив все же сумел выкопаться и кое-как встать на ноги. В оставшихся от его одежды лохмотьях Харрисон выглядел, как пугало. Он пошарил среди обломков, схватил девушку и потянул ее к себе.
– Джоан! – Его собственный голос звучал будто издалека, пришлось перейти на крик, чтобы она услышала. Их барабанные перепонки при взрыве едва не лопнули.
– Ты ранена? – он коснулся ее здоровой рукой.
– Кажется, нет, – запинаясь, отозвалась она. – Что… что случилось?
– От гранаты Хода-хана взорвался динамит. Монголам на головы обрушился дом. А мы были за стеной – это нас и спасло.
Сейчас стена представляла собой груду расколотых камней, заваленных отброшенными остатками каменной кладки и сломанных балок, а те ее участки, что выстояли, заметно покосились. Харрисон ощупал сломанную руку и попытался собраться с мыслями – в голове у него все плыло.
– Где Хода-хан? – вскрикнула Джоан, судя по виду, наконец, стряхнувшая с себя оцепенение.
– Я поищу его, – Харрисон боялся того, что может найти. – Его сдуло со стены, как соломинку ветром.
Спотыкаясь об обломки булыжников и древесины, он обнаружил афганца – тот неестественным образом прижимался к металлическому забору. Ощупав его, Харрисон понял, что у афганца сломаны кости, но, тем не менее, он все еще дышал. Джоан прохромала к нему, припала на колени рядом с Хода-ханом и, истерично зарыдав, коснулась его своими быстрыми пальчиками.
– Он не такой, как цивилизованные люди! – воскликнула она, и слезы заструились по ее покрытому пятнами и ссадинами лицу. – У афганца жизней больше, чем у кошки. Если мы доставим его к врачу, он выживет… Ты это слышишь? – Она возбужденно схватила Харрисона за руку, но он тоже слышал: это был шум мотора. Вероятно, полицейский катер – власти желали выяснить, что взорвалось на острове.
Джоан принялась отрывать куски от своей многострадальной одежды, чтобы остановить кровь, что сочилась из ран афганца, когда тот – о чудо! – вдруг пошевелил своими разодранными губами. Харрисон склонился ближе, чтобы разобрать обрывки слов:
– Проклятие Аллаха… китайский пес… свиное мясо… мой
– Не беспокойся об
Роковые зубы
1
Когда Джеймс Уиллоби, миллионер и филантроп, понял, что темный, с выключенными фарами автомобиль пытался намеренно вытеснить его на обочину, то тут же принял отчаянное решение. Быстрым движением выключив фары собственной машины, он распахнул дверь с противоположной незнакомцу стороны и, не сбрасывая скорость, выскочил из салона. Приземлившись на четвереньки, он порвал брюки на коленях и содрал немного кожи с ладоней. Мгновение спустя его автомобиль на скорости врезался в тротуар, и хруст смятого крыла и звон бьющегося стекла слились с оглушительным грохотом обреза – сидевшие в той таинственной машине, не успев понять, что их планируемая жертва покинула салон, взорвали ее автомобиль.
Еще прежде чем стихли отзвуки эха, Уиллоби вскочил на ноги и бежал по темноте необычайно живо для своего возраста. Он понимал, что о его уловке уже прознали, но чтобы развернуть такой большой автомобиль, нужно больше времени, чем перепуганному человеку – на то, чтобы проскочить сквозь изгородь. К тому же убегающая в темноте фигура – трудная мишень. Так что Джеймс Уиллоби выжил там, где другой бы погиб, и уже находился,
