на десять моложе, чем на снимках. Возможно, подумал Эй Джей, за счет бороды и лишнего веса.
— Леон Фридман. Выдающийся романист, — представился Фридман, заключая Эй Джея в медвежьи объятия. — Рад знакомству. Вы ведь Эй Джей, верно? Девчушка из «Найтли» сказала, что вам понравилась моя книга. Уж простите за нескромность, но у вас хороший вкус.
— Интересно, что вы называете книгу романом, — сказал Эй Джей. — По-вашему, это именно роман, а не мемуаристика?
— О, на эту тему можно спорить до второго пришествия. Скажите лучше, не найдется ли у вас чего-нибудь выпить. Стаканчик хорошего вина был бы сейчас очень кстати.
Исмей приготовила чай и канапе, но не предусмотрела спиртного. Мероприятие назначили на два часа дня в воскресенье, и она решила, что алкоголь на ней будет лишним. Эй Джей пошел наверх за бутылкой вина.
Когда он вернулся, Майя сидела у Леона Фридмана на руках.
— Мне нравится «Цветок запоздалый», — сказала девочка, — но, боюсь, я не отношусь к его целевой аудитории.
— Хо-хо, какое интересное замечание, деточка, — отозвался Леон Фридман.
— Я часто такие делаю. Кроме вас, я знаю всего одного писателя, Дэниела Пэриша. Слышали про него?
— Не уверен.
— С вами труднее, чем с Дэниелом Пэришем, — вздохнула Майя. — Какая у вас любимая книга?
— Сомневаюсь, что такая есть. Скажи лучше, какой подарок ты хотела бы получить на Рождество.
— На Рождество? — удивилась Майя. — До него же еще больше четырех месяцев.
Эй Джей забрал у Леона Фридмана дочку и взамен вручил ему бокал вина.
— Премного благодарен, — сказал Фридман.
— Не возражаете, если мы попросим вас подписать несколько экземпляров книги для магазина?
Эй Джей повел Фридмана в конец зала, поставил перед ним стопку книг в мягком переплете и дал ему ручку. Фридман занес ручку над обложкой, собираясь расписаться прямо на ней, но был остановлен Эй Джеем.
— Прошу прощения, но обычно мы просим авторов расписываться на титульном листе.
— Извините, — сказал Фридман, — я в этом деле новичок.
— Ничего страшного.
— Может, обсудим, какую роль я должен играть в этом шоу?
— Конечно, — сказал Эй Джей. — Я представлю вас, потом вы скажете пару слов о книге, о том, что вас на нее вдохновило, — что-нибудь в этом духе. Потом хорошо бы, чтобы вы прочитали вслух небольшой отрывок. Потом можно предложить слушателям задать вам некоторые вопросы. Кроме того, мы придумали конкурс на лучшую шляпу и были бы рады предоставить вам честь определить победительницу.
— Звучит шикарно, — сказал Фридман. — Фридман. Ф-Р-И-Д-М-А-Н, — по буквам повторял он, подписывая книги. — Как бы чего не перепутать.
— В самом деле? — спросил Эй Джей.
— Память у меня уже не та, — сказал писатель.
Чудак, как все творческие люди, подумал Эй Джей.
— Я вижу, вы любите детей, — сказал он.
— Да… На Рождество я часто изображаю Санту в супермаркете «Мейсис».
— Правда? Никогда бы не подумал.
— Почему? У меня здорово получается.
— Нет, я… — Эй Джей на секунду умолк, взвешивая про себя, не обидится ли Фридман. — Я удивился потому, что вы еврей.
— Вон оно что.
— В книге вы заостряете на этом внимание. Еврей, не соблюдающий традиций. Это так называется?
— Называйте как хотите, — сказал Фридман. — А чего-нибудь покрепче вина у вас не найдется?
К публике Фридман вышел изрядно поднабравшись, поэтому Эй Джей не особенно удивлялся тому, что писатель коверкает некоторые имена собственные и фразы на иностранных языках: Чаппакуа,
Вопрос:
— Что вы чувствовали, когда умерла ваша жена?
Ответ:
— Мне было плохо. Очень плохо.
Вопрос:
— Какая ваша любимая книга?
