Эй Джей: «Хотим посмотреть портсмутский парк зеленой скульптуры. Майя от нее в восторге!» (Если восклицательный знак в конце предложения и смутил его, то совсем чуть-чуть.)
Амелия: «Надо же, а я про такой даже не слышала. Присоединилась бы к вам, но я пока с трудом передвигаюсь».
Выждав немного, Эй Джей написал: «А как вы относитесь к гостям? Мы бы заехали вас навестить».
На эту эсэмэску Амелия не ответила. Эй Джей сделал вывод, что от гостей у нее и так нет отбою.
Сообщение от нее пришло только на следующий день: «Конечно. Буду вам рада. Не ешьте. Я что-нибудь приготовлю».
— Если встать на цыпочки, то за забором кое-что видно, — сказал Эй Джей. — Вон там, подальше!
Они выехали из дома в семь утра, на пароме доплыли до Хайанниса, а потом еще два часа катили до Портсмута, чтобы в итоге обнаружить, что парк «Грин энималс» с ноября по май закрыт.
Эй Джей избегал смотреть в глаза дочери и Ламбиазе. На улице было минус два, но его бросало в жар. От стыда.
Майя встала на цыпочки. Это не помогло, и она попыталась подпрыгнуть.
— Ничего не вижу, — сказала она.
— Давай подсажу, — предложил Ламбиазе и усадил Майю себе на плечи.
— Кажется, что-то вижу, — неуверенно произнесла Майя. — Ой, нет, ничего. Они все накрыты.
У нее задрожала нижняя губа. Она жалобно посмотрела на Эй Джея, и тому захотелось провалиться сквозь землю.
Внезапно лицо девочки расплылось в улыбке.
— Папа, знаешь что? Я ведь могу представить себе, какой слон под покрывалом. И тигр! И единорог!
Она улыбнулась отцу, как бы говоря: «Наверное, ты привез меня сюда посреди зимы, чтобы проверить, как у меня работает воображение».
— Отлично, Майя.
Эй Джей чувствовал себя худшим на свете отцом, но доверие Майи к нему, похоже, вернулось.
— Смотри, Ламбиазе! Единорог дрожит. Он рад, что у него есть одеяло. Видишь, Ламбиазе?
Эй Джей подошел к будке охраны.
— У нас такое постоянно, — сочувственно сказала дежурная.
— Значит, вы не думаете, что я на всю жизнь травмировал дочери психику? — спросил Эй Джей.
— Конечно нет, — ответила дежурная. — Может, вы ее и травмировали, но вряд ли сегодня. Не знаю ни одного ребенка, которому сломали жизнь тем, что не показали зеленых зверей.
— Даже если отец привез ее не ради зверей, а в надежде на свидание с хорошенькой девушкой из Провиденса?
Дежурная не расслышала его бормотания.
— Мой вам совет, осмотрите лучше викторианский особняк. Дети такое любят.
— Правда?
— Не все, конечно. Но почему бы не попробовать? Может, вашей дочке как раз понравится.
В особняке Майя вспомнила роман «Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире», который Ламбиазе не читал.
— Обязательно почитай, Ламбиазе, — сказала Майя. — Тебе понравится. Там одна девочка убегает из дома вместе с братом…
— Убегать из дома — это не шутки, — нахмурился Ламбиазе. — Как офицер полиции, должен заметить, что детей на улице не ждет ничего хорошего.
— Они забрались в большой музей в Нью-Йорке и спрятались там, — продолжила Майя. — Это…
— Это преступление, вот что это такое, — сказал Ламбиазе. — Если не взлом и проникновение, то уж точно незаконное вторжение.
— Ламбиазе, — сказала Майя, — ты упускаешь суть.
После дорогущего обеда в особняке они поехали в Провиденс, где заранее забронировали номера в отеле.
— Ты проведай Амелию, — сказал Эй Джею Ламбиазе, — а мы с Майей, пожалуй, сходим в Детский музей. Хочу наглядно показать ей, почему нельзя прятаться в музее. По крайней мере, после событий одиннадцатого сентября.
— Помни, ты не обязан это делать.
Эй Джей рассчитывал взять Майю с собой, чтобы его визит к Амелии выглядел более непринужденно. (Да, он не гнушался использовать любимую дочь в качестве щита.)
— Да не смотри ты так виновато, — сказал Ламбиазе. — Крестные на то и нужны. Я твоя страховка.
Эй Джей подошел к дому Амелии без чего-то пять. С собой он нес фирменный пакет магазина «Книжный остров», заполненный романами Шарлин Харрис, бутылку хорошего мальбека и букет подсолнухов. Уже нажав кнопку звонка, он испугался, что цветы это лишнее, и сунул букет под подушки
