У Майи округлились глаза.
— Дэниел Пэриш, — прочитала она. — Вы пишете книги. Вы… — Она благоговейно умолкла и выдохнула: — Вы писатель! А это что, роман? А про что он?
— Про человеческое безрассудство. Это печальная история любви.
— Слишком общее описание, — сказала Майя.
— Одна медсестра всю жизнь заботилась о других. Потом она попала в автокатастрофу, и помощь понадобилась уже ей самой.
— Наверное, я бы не стала такое читать, — призналась Майя.
— Слишком банально?
— Нет, что вы! — Ей не хотелось обижать Дэниела. — Просто мне больше нравятся книги, в которых происходит много событий.
— Много событий, говоришь? Мне тоже. Но есть и хорошая новость, мисс Фикри. Когда я читаю, я учусь писать, — объяснил Дэниел.
Майя обдумала его слова.
— Я тоже хочу так работать.
— Желающих много, моя дорогая.
— Как стать писателем? — спросила Майя.
— Читать, как и было сказано.
Майя кивнула:
— Я и так читаю.
— Завести удобное кресло.
— У меня есть свое кресло.
— Тогда у тебя все шансы, — заключил Дэниел, опуская девочку на пол. — Остальному я тебя потом научу. Знаешь, с тобой интересно.
— Папа тоже так говорит.
— Он умный. И везучий. Хороший человек. И дочка у него умница.
Эй Джей позвал Майю ужинать.
— Присоединишься? — спросил он Дэниела.
— Рановато для меня, — сказал Дэниел. — К тому же меня ждет работа.
Он подмигнул Майе.
Наконец настал март. Дороги оттаяли, превратившись в грязевые потоки. Закончилась паромная блокада, а вместе с ней и оседлая жизнь Дэниела Пэриша. Начали появляться издательские распространители с весенне-летними каталогами, и Эй Джей сбивался с ног, стараясь каждого принять как можно радушнее. Чтобы Майя понимала, что он не «дома», а «на работе», он стал повязывать галстук.
Встречу с Амелией Эй Джей назначил последней — для него она была особенно важна. Примерно за две недели до условленной даты он отправил ей сообщение: «Опять в „Пекоде“? Или хотите попробовать что-нибудь новенькое?»
«„Квикеги“ за мой счет, — ответила она. — Посмотрели НАСТОЯЩУЮ КРОВЬ?»
Зима в том году мало располагала к прогулкам, и вечерами, уложив Майю, Эй Джей пересмотрел все четыре сезона «Настоящей крови». Уже из первых серий ему стало ясно, что фильм, против всякого ожидания, ему нравится — этакий гибрид южной готики Фланнери О’Коннор и «Падения дома Ашеров» или «Калигулы». Эй Джею сразу подумалось, как будет здорово поразить Амелию своим глубоким знанием сериала, когда они наконец встретятся.
«Приезжайте на остров — узнаете», — написал он, но не нажал кнопку «Отправить», испугавшись, что тон сообщения покажется ей вызывающим. Эй Джей не знал, когда у Амелии назначена свадьба, и не мог исключить, что обращается к замужней женщине. «До встречи в следующий четверг», — написал он.
В среду у него раздался звонок с незнакомого номера. Это был Бретт Брюэр, тот самый американский герой с выговором Билла из «Настоящей крови». Южный акцент звучал как-то фальшиво, но зачем американскому герою его подделывать?
— Мистер Фикри, вас беспокоит Бретт Брюэр. Я звоню по просьбе Амелии. Она сейчас в больнице. Просила передать вам, что ваша встреча переносится.
Эй Джей ослабил узел галстука.
— Надеюсь, с ней ничего серьезного?
— Сколько раз я ей говорил, чтобы выбросила к черту эти резиновые сапоги! Ладно еще в дождь, но по льду! Поскользнулась на ступеньках здесь, в Провиденсе, и сломала лодыжку. Предупреждал же! Ее сейчас оперируют. Все должно обойтись, но какое-то время ей придется провести в постели.
— Передайте вашей невесте пожелание скорейшего выздоровления, — сказал Эй Джей.
