— Мне…

Он четыре раза показал обе раскрытые ладони, а потом еще три пальца.

— Сорок три?

— Молодец. Мне сорок три, и за эти годы я усвоил, что лучше любить и потерять, ну и так далее, и лучше быть одному, чем с кем-то, без кого можешь обойтись. Понимаешь?

Майя торжественно кивнула, едва не потеряв свои мышиные уши.

— Но иногда так надоедает учить уроки. — Он склонился к озадаченной девочке. — У тебя что, ноги промокли?

Майя кивнула, и Эй Джей присел, чтобы она забралась к нему на закорки.

— Хватайся руками за шею. — Майя устроилась у него на плечах. Он с легким покряхтыванием встал на ноги. — Раньше ты была легче.

Она схватила его за мочку уха.

— Что это? — спросила она.

— Когда-то я носил серьгу.

— Зачем? — удивилась Майя. — Ты был пиратом?

— Я был молодым, — ответил Эй Джей.

— Как я?

— Постарше. И у меня была девушка.

— Красна девица?

— Женщина. Ей нравилась группа The Cure, и она думала, что будет круто, если я проколю себе ухо.

Майя задумалась.

— А попугай у тебя был?

— Нет, у меня была девушка.

— А он умел разговаривать?

— Нет, потому что никакого попугая не было.

— А как звали попугая? — попыталась перехитрить его Майя.

— Не было никакого попугая.

— А если бы был, как бы его звали?

— Почему ты думаешь, что это был бы он, а не она? — спросил Эй Джей.

— Ой! — Она прижала ко рту ладошки, и ее тут же повело назад.

— Держись крепче, не то упадешь. Может, ее звали Эми?

— Попугай по имени Эми. Я так и знала. А корабль у тебя был? — спросила Майя.

— Да, целый корабль книг. Практически научно-исследовательское судно. И мы много чего исследовали.

— Это неправильная сказка.

— Это не сказка, Майя. Бывают пираты, которые убивают, и пираты, которые исследуют. Твой папа был из последних.

Зимой на Элисе мало чужих, но в том году остров был особенно негостеприимным — из-за погоды. Дороги превратились в каток, движение паромов без конца прерывалось на несколько дней подряд. Даже Дэниелу Пэришу приходилось сидеть дома. Он немного писал, старался поменьше попадаться на глаза жене и часто бывал у Эй Джея с Майей.

Майе, как и большинству девочек и женщин, Дэниел нравился. Он никогда не разговаривал с ней как со слабоумной только потому, что она была маленькой. Ей исполнилось шесть лет, но она уже научилась понимать снисходительный тон. Дэниел интересовался, какие книги она читает и что по их поводу думает. Кроме того, у Дэниела были густые светлые брови и голос, который в ее представлении ассоциировался со словом «дамаст».

Однажды, примерно через неделю после Нового года, Дэниел и Майя сидели в магазине на полу и читали. Вдруг девочка повернулась к нему и спросила:

— Дядя Дэниел, у меня вопрос. Вы когда-нибудь ходите на работу?

— Я и сейчас работаю, Майя, — ответил Дэниел.

Она сняла очки и вытерла их о футболку.

— А по-моему, вы не работаете. По-моему, вы читаете. У вас есть какое-нибудь место, куда вы ходите работать? Ламбиазе, — пояснила она, — работает в полиции. — Папа — в магазине, торгует книгами. А кем работаете вы?

Дэниел взял Майю на руки и отнес в отдел современной литературы. Чтобы сделать приятное свояку, Эй Джей выставил у себя в витрине все книги Дэниела, хотя в продаже была лишь одна из них, самая первая, под названием «Дети на яблоне». Дэниел показал Майе свое имя, выбитое на корешке.

— Вот, — сказал он. — Это моя работа.