– То давно было, князь, – позволил себе легкую улыбку альв-полукровка, одновременно отходя в сторону и уступая дорогу. – Прошу в обеденный зал. За последнюю пару десятиц вы первые посетители. Няшка, – крикнул он, – быстро собери на стол.

«Погнутый звонг» изменился. Не было той суеты во дворе, что наблюдал Атей в свое прежнее посещение. И пусть суета не всегда была веселой (народ бежал от войны), но и похоронной ее назвать было нельзя. Теперь же во дворе была тишина. Не шумел в кузнице горн и не доносился из нее перестук молотков. Не сновала неугомонная ребятня, пряча за пазухой теплый пирожок, уведенный из-под носа умаявшейся стряпухи. Не блеяла забиваемая скотина. Не спорили постояльцы, хвастаясь знатностью или торгуясь с кузнецом по поводу оплаты его услуг. Не сновали озадаченные хозяином работники, не ржали лошади, не доносились со стороны кухни вкусные запахи.

Хотя с последним утверждением Призрак оказался не совсем прав. После окрика Гуртом Няшки из трубы кухонного очага взметнулся слабый дымок, а еще через миг до него донесся ароматный мясной дух.

Обеденный зал таверны оказался светлым от горевших светильников (наружные ставни были наглухо закрыты), чисто убранным и ожидаемо пустым. Хотя один из столов рядом с хозяйской стойкой уже успели накрыть грубой, но чистой холстиной и начали выставлять на нее нехитрую, но очень аппетитную на вид снедь.

А пока та самая Няшка, которую окрикнул Гурт и парень, в котором Атей узнал знакомого по первому посещению Свиста, сновали между залом и кухней, заставляя стол тарелками и чашками, Гурт по просьбе князя рассказал об общей обстановке, что на сегодняшний день была в Резене. И, к большому сожалению Призрака, рассказ Леденца отличался от россказней, что они слышали ранее, лишь частностями, которые никак не влияли на общую картину.

– А что же парх? – выслушав Гурта, спросил Атей. – Неужели Тарек Сова так легко отдал город, который пусть и по ночам, но считал своим?

– А что Тарек? – невесело усмехнулся хозяин «звонга». – Понимаешь, князь, кто бы что ни говорил, а ночники и светская власть связаны между собой намного прочнее, чем это кажется. Был герцог, была городская стража, которая худо-бедно, но гоняла всю эту братию. Была у него Тайная служба, которая тоже старалась при случае побольнее прищемить им хвост. Все это заставляло самих ночников сплачиваться, так как они понимали, что только организация сможет соперничать с властями. Одиночки и мелкие банды обречены. Поэтому и получалось так, что днем в городе была одна власть, а ночью совсем другая, с иными правилами и законами. Но герцог увлекся соперничеством со своим дальним родственником из Верена и не заметил, как страна стала расползаться на кусочки, словно старое лоскутное одеяло. Армия существовать перестала: половина погибла, вторая сама разбежалась, пополнив ряды висельников. Или в лучшем случае уйдя с семьями в леса до лучших времен. Сервы тоже не стали испытывать судьбу, подавшись подальше от своих домов. Да и домов тех не осталось. Сначала грабил Верен, а потом свои же. Герцог вернулся и заперся с остатками верных воинов в замке. Приток денег в казну, который и так был не ахти, прекратился окончательно.

– А ночники-то здесь причем? – не выдержав долгого повествования Гурта, спросила Тахере.

– Терпение, мерита, – снисходительно улыбнулся тот и продолжил: – Нет денег в казне – нет жалованья для стражи, а им тоже нужно кормить свои семьи. Призванные оберегать народ, они стали искать способы, как прокормить своих жен и детей, напрочь забыв о своих обязанностях. И вот тут начинается прослеживаться та самая связь между государством и ночниками, о которой я говорил. Почувствовав, что давление со стороны властей ослабло, если не сказать, что совсем исчезло, начала шататься и структура Ночной гильдии. Главари различных уровней решили воспользоваться этим моментом и укрепить свои позиции среди коллег по ремеслу. Как ни крути, а эта самая гильдия как государство в государстве, со своими интригами и борьбой за власть, а должность парха все же больше номинальная, чем реальная. Хотя сам Тарек Сова держал город в стальном кулаке. Но даже его авторитета, в конце концов, не хватило, чтобы удержать гильдию Резена от разложения.

После небольшой внутренней резни и передела власти вместо одной сильной организации появилось несколько разрозненных банд со своими главарями и зонами влияния. Бывший парх со своими сподвижниками оставил под собой весь центр города и до сих пор держит его крепко. Часть городской стражи во главе со своим капитаном взяла под контроль рынок, с которого кормилась и раньше. Несмотря на текущее положение, отчаянные головы еще торгуют там, хотя происходит это все реже и реже. Приезд любого купчишки в Резен – теперь целое событие, и такого по молчаливому соглашению не трогает ни одна банда. Окраинные районы поделены группировками помельче, и там постоянно идет пересмотр существующих границ с кровью и трупами, как и полагается. Ну а городские ворота взяли бывшие стражи, что в свое время были как кость в горле и ночников, и их бывших командиров: принципиальные, неподкупные и на удивление честные. Вот что собой сейчас представляет Резен, – закончил Гурт.

– Так все городские ворота контролируют одни и те же? – после небольшой паузы спросил Призрак, благодарно кивнув Няшке, что поставила перед ним глубокую тарелку с исходившей паром густой похлебкой.

– Да, – кивнул Леденец. – Старшим у них Инес Скиталец, легендарная личность. Несмотря на то, что отдал служению городу два с лишним десятка лет, из-за своей принципиальности выше сержанта так и не поднялся. Зато вот кого действительно боялись и уважали ночники – это он. Лиходеи даже не стали искать возможность взять хоть один вход в город под свой контроль, как только узнали, что все ворота под твердой рукой этого андейца. Себе дороже будет. Судя по вашим улыбкам, вы уже успели с ним познакомиться.

– Было дело, – кивнул Атей и занялся похлебкой, обдумывая рассказ хозяина «Погнутого звонга».

На время за столом установилась тишина, нарушаемая только звоном ложек о стенки тарелок, которую, впрочем, вскоре нарушил Гурт.