— А нету, ничего, Фазыл Маулетдинович! — Радостно улыбнулся я, скидывая, хоть на минутку, маску слабоумного нонкомбатанта. — У нас — двое. Остальным и этого — не хватило. Представляете, на «Гавану» отправили этих…

Я пощелкал пальцами, вспоминая название.

— Христос, у которых… Которые его жрут и пьют, каннибалы, которые… — Название вероисповедания, вылетело из головы наглухо. — Идолопоклонники, которые своим…

— Да понял, понял! — Хохот Фазыла Маулетдиновича, сползающего со стула, наполнил комнатку, заставляя некоторые из приборов, особо чувствительные, возмущенно пропищать и помигать красными, предупредительными, огоньками. — Ох, «Викинг», ну ты — клоун, без трусов… Христиане, это… Между прочим, известно ли тебе, «Викинг», мозговистый, с чего началось возрождение народа?

Я плюхнулся на стул напротив и принялся внимательно слушать.

Фазыл Маулетдинович, не смотря на свой внешний вид, относился к тому типу людей, о которых говорят, что они имеют энциклопедический склад ума.

И пусть, он не знал, кто я такой, от этого общаться с ним только интересней!

— Первый шаг, к выходу из «религиозной слепоты», человечество сделало году эдак в 2020–2025, когда отринуло одну из догм. А именно: «О мертвых либо хорошо, либо — молча!» То, что вначале приняли за акты вандализма, переросло в истину: «О мертвом — правду!» Так и появились могилы, с короткими надписями на венках: «Жил, как скот»; «Подох и — слава богу!»; «Здесь похоронен убийца» и прочая, прочая, прочая. Церковь отчаянно сопротивлялась, призывая покаяться, но сама предпочитала ездить на блестящих машинах и вкусно кушать, так что люди, кто поумнее, занялись собой, а не своими костылями — подпорками, что всучивала религия, под видом веры.

Фазыл Маулетдинович, когда вот так начинал рассказывать, превращался в совершенно другого человека.

Высокий, статный, с благородной сединой на висках и бороде, он больше напоминал не офицера, со стажем в сорок лет, а мудрого преподавателя школы, способного своим энтузиазмом зажечь огонь в глазах не у одного десятка детей.

— Развитие информационных технологий, поправка Ксорера, его выступление и самоубийство, на глазах у миллиарда сидящих, перед мониторами — только первые, шаги человека, давшего понять, что самоубийство — это не только бегство, не только слабость, но и право! Право — сделать выбор. Право — привлечь внимание. В одной из веток, обсуждающих и осуждающих, действия Ксорера, некто, с ником «Светозарный», принялся всячески обращать внимание на то, что Ксорер — экзот. — Аль Урей коротко хохотнул. — Ему ткнули в нос, еще одну замшелую догму — «Не суди, да не судим, будешь!». Ответ «Светозарного» стал лозунгом многих, молодых… «Если я не буду Вас судить — Вы уйдете безнаказанным! А меня пусть судят — Мне всегда есть что показать!»

В академии, нам рассказывали этот случай.

А потомка «Светозарного», я знал лично.

«Фаркурениа» и человек, с 42 — мя пожизненными сроками, словно продолжатель дела своего прадеда, с легкостью и изяществом, умудрялся одинаково легко отбрехиваться и от обычного, убогого тролля, и от «глубоко верующего» недоумка, и от прокурора.

Его так и не поймали!

Вот кому, всегда было что показать!

— «Викинг»? Что задумался? — Мой начальник замер, видя, что я «отсутствую».

— Почему? — Задал я вопрос, который мучил меня вот уже вторую неделю, после беседы с капитаном. — Почему, человек — такая дрянь? Почему, Ксорер, дал так много — человеку? Почему, окружающие нас — настолько беспечны, что видя горе — проходят мимо? Почему, люди так легко предают? Почему, человек, теряясь в собственных заблуждениях, топит в них — других? Что движет женщиной, которая уже сама придумала ответы, на свои вопросы?! Что движет мужчиной, который сидит на диване, перед экраном?!

— Эк тебя, угораздило… — Начальник встал из-за стола и подойдя ко мне, положил руку на лоб. — Вроде, не горячий… Может, не выспался? Нет у меня на это ответов, «Викинг». И не будет. Пока в крови у человека есть хоть малейшая капля желания пожить за чужой счет — все так и останется… Человеческая сущность, меняется исподволь, не с горяча. Ксорер, только первая, очень страшная и неправильная, «ласточка», вылетевшая и разрушившая упорядоченный быт человека. Показавшая, грязь и кровь… В прямом эфире.

Некоторое время мы молчали, избегая смотреть друг другу в глаза.

Это очень тяжело — смотреть в глаза.

Это завораживающее зрелище чужого мира, в сетчатке.

Так легко стать его частью, если позволить стать частью мира своего!

— Двое из сорока. — Вздох моего начальника, полный скорби и вселенской любви, разбился о реальность моей ухмылки. — Это уже — Целых Двое! Два человека, что смогут изменить свой мир…

— И стать в нем изгоями, побиваемыми камнями и палками.

Фазыл Маулетдинович посмотрел на меня с удивлением, возмущением и жалостью.