Добрые, ироничные, не всегда понятные, но — теплые и озорные.

Прикончив курицу, отправил тарелку в раковину, а сам пошел греть машину — за бортом минус 37 и, хоть авто и электрическое…

Выросшая из сугроба фигура в белом, лохматом маскхалате, на свое счастье, выросла в добрых пяти шагах от меня, без оружия в руках и с успокоительно поднятыми руками, в белых рукавицах.

— Хлеб да соль! — Поприветствовал меня маскированный и замер.

— Ем да свой! — Усмехнулся я, вспоминая прочитанную книгу, позаимствованную в чешской библиотеке.

— Русский? — Насторожилась фигура.

— Да, хрен его знает! — Признался я, с легкостью переходя на немецкий, а затем на французский. — А что, есть проблемы?

Человек помотал головой и стянул с себя белую маску.

Передо мной стоял пожилой мужчина, которого я сразу узнал.

— Майор Отто Грубер! — Рассмеялся я, мгновенно успокоившись. — Вот так встреча!

Подозрительно взглянув на меня, майор замер. По его лицу было видно, что он пытается меня припомнить, и я пришел ему на помощь.

— Танк на АГ движителе, граница с Чехией, октябрь…

Отто расплылся в улыбке.

— Идиот!

— Ну, спасибо! — Обиделся я не на шутку. — Обрадовали, майор, ничего не скажешь, у вас ассоциации…

— Не ты идиот. — Грубер стянул рукавицу и сделал шаг ко мне. — Я, идиот. Не признал, прости.

— Давно в дороге? — Поинтересовался я чисто по наитию. Со мной такое тоже было, когда пришлось больше суток вести машину.

— Давно. — Отто оперся на капот моего грузовичка. — А где твой танк?

— Просрал. — Честно ответил я, вызвав широкую улыбку на лице своего собеседника. — А вы, на чем?

Отто озорно улыбаясь, издал настоящий разбойничий свист, и из сугроба появилась еще пара «маскированных», а на улице совершенно бесшумно, возникла пара здоровенных снегоходов и замерла перед воротами, перегородив мне выезд.

— Майор… — Напрягся я. — Дорогу освободите, пожалуйста.

Повинуясь жесту своего командира, водители снегоходов развернулись и освободили мне путь.

— Не доверяешь? — Отто прищурился и с удивлением смотрел на меня.

— А надо? — Вопросом на вопрос, ответил я. — Что Вам за дело до меня?

— Собираем выживших. — Просто ответил майор. — Вывозим в тепло…

— Сильно! — Восхитился я. — И, много спасли?

— За ноябрь — 400 человек. Это последняя, петля. Заканчивали объезд, видим — дым. Решили проехать, узнать, кто дымит… — Отто внимательно смотрел на меня и ждал моих дальнейших действий.

— Адресок, дай. — Попросил я. — Надоест, приеду.

— А что не сразу?

— Не хочу.

— В дом, пустишь, погреться? — Майор всячески демонстрировал своё спокойствие и доброжелательность, от которых мне было ни жарко и ни холодно.

— Дом не мой. — Предупредил я. — Так что — не пакостить! Где хозяева — не скажу, а…

— В тепле, хозяева… — Пробурчал голос за моей спиной. — Смотрю: ты не ты…

Солдатик в теплом, зимнем камуфляже, протянул мне руку для пожатия и подмигнул.

— За совет — спасибо! — Припомнил я словоохотливого паренька, предупреждавшего меня по поводу Чехии.

Всего вояк было восемь — без майора.

Четверо мужчин и пять женщин.

Припомнив, что вчера топил баню, обрадовал этим майора.

Дом, с прибытием служивых, наполнился теплом и веселым гомоном.

По рассказу Тома Саллика, хозяин дома очень переживал за свое добро и очень просил майора, наведываться к нему в дом, почаще.

А тут — дым из трубы!

Отто, от неожиданности, чуть приказ на штурм, не дал.

В отличии от Тома, я это смешным не посчитал.

Пока военные мылись, собрал свои вещички и, поймав смутно знакомую девушку, розовенькую и распаренную после баньки, ткнул ей пальцем на плиту, предупреждая, что куры будут готовы через полчаса.