CNAS и в данное время был уже помощником госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихоокеанского региона в администрации Обамы. В работе по политике США в Азии, опубликованной в 2008 году, он изложил мрачную (и очень американоцентричную) точку зрения на этот континент. «Азия — это не тот театр, где будет царить мир» — так начинается текст, согласно публикации в Weekend Australian от 9 сентября 2009 года:

«Это котел религиозных и этнических противоречий; источник террора и экстремизма; разгоняющийся мотор ненасытной потребности в энергии; место, где большинство людей будут страдать от неблагоприятных последствий изменения климата; основной источник ядерного распространения и, скорее всего, театр главных вооруженных конфликтов с применением обычного оружия на планете и даже ядерного конфликта».

В качестве послесловия редактор Australian добавляет: «Это не просто риторика. Впервые у США боевых кораблей в Тихоокеанском флоте больше, чем в Атлантическом. Редко признаваемая правда в том, что Япония — самый важный союзник Вашингтона на всем земном шаре». Администрация Обамы хотела, чтобы так и оставалось. Дипломатические депеши «Викиликс», рассматриваемые в этой главе, подчеркивают глубокую преемственность в политике между якобы прогрессивными демократами Обамы и откровенно реакционными неоконсерваторами администрации Буша. В частности, они показывают, что милитаризм и имперские цели США в Азии неизменно перевешивают любые другие факторы, когда речь заходит о том, как представители руководства США рассматривают своих азиатских союзников.

Какая нелепость: в конце концов, администрация Обамы пришла к власти на антивоенной платформе, пообещав вступить в период мира и примирения с остальными странами после катастроф в годы Буша. Это новое отношение подвигло Норвегию на награждение президента Обамы Нобелевской премией мира. Однако депеши «Викиликс» неопровержимо доказывают, что с самого начала Обама делал все что мог для поддержки промилитаристски настроенных правых и в Южной Корее, и в Японии и использовал огромную экономическую и политическую власть США, чтобы гарантировать, что ни та, ни другая страна не отклонится от своей роли подчиненного союзника. Что самое важное, новая администрация хотела уничтожить любые препятствия перед издавна лелеемыми целями Пентагона — убедить Японию усилить свою милитаристскую роль и установить более тесные стратегические связи с Южной Кореей, а затем образовать трехсторонний альянс с Соединенными Штатами, направленный против Китая.

Ставки Соединенных Штатов были сформулированы в секретной депеше от 21 февраля 2006 года, направленной госсекретарю Кондолизе Райс тогдашним американским послом в Сеуле Дж. Томасом Шаффером. В этой депеше предсказывается большая часть споров, происходивших в 2014 году вокруг отказа Японии признать свои преступления во время Второй мировой войны и постоянных визитов ЛДП в храм Ясукуни, где похоронены многие японские военные преступники. Основной аргумент посла для Райс заключался в том, что, несмотря на недавние сообщения о склоках, Япония и Южная Корея ладят просто прекрасно:

«Несмотря на заголовки последнего года, наводящие на мысли о серьезном ухудшении двусторонних отношений, связи между Японией и Республикой Корея по-прежнему глубоко укоренены на общей основе и процветают на большинстве уровней общества с точки зрения ведущих корейских специалистов, проживающих в Японии. Выдающийся эксперт по японо-корейским отношениям, японский законодатель корейского происхождения и хорошо осведомленные японские и южнокорейские дипломаты, работающие в Токио, — все соглашаются, что, хотя политические отношения между Токио и Сеулом на высшем уровне стали напряженными из-за сохраняющихся исторических вопросов, экономическое и культурное взаимодействие между двумя странами устойчиво и находится на подъеме.

Особенность, которая привлекает больше всего внимания в отношениях Японии и Южной Кореи, это происходящий спор между премьер-министром Коидзуми и президентом Но вокруг исторических проблем, однако сейчас, когда Южная Корея стала полностью демократической страной с очень развитой экономикой, “никаких фундаментальных трений между режимами” двух стран нет…» [06TOKYO925].

Единственной каплей дегтя в этой бочке меда, по словам посла, является левое правительство Южной Кореи:

«Дипломаты обеих стран отметили, что значительный сдвиг влево в южно-корейской политике, совпавший с окончательным поворотом вправо в Японии, усугубляет идеологическую пропасть между Токио и Сеулом… [Японский комментатор] отметил, что сдвиг влево в политике Южной Кореи был настолько значителен, что даже члены оппозиционной Демократической партии Японии находили затруднительным поддерживать отношения с членами правящей корейской “Нашей открытой партии”. На вопрос, вероятно ли изменение левой политики правительства Республики Корея с приходом нового президента, после окончания срока президентства Но, [он] ответил, что это связано с откатом к центризму, “поскольку леветь им дальше некуда”».

Также проблематичным был возможный приход к власти японских политиков — таких как Синдзо Абэ, тогда генеральный секретарь кабинета министров от Либерально-демократической партии, — которые отвергали даже вердикт Токийских военных трибуналов по военным преступлениям, обвинявший многих из руководителей Японии военного времени:

«На обеде с послом в сентябре посол Республики Корея Ра Джонг Ил сказал, что он заметил “тревожное явление последнего времени” в политических кругах Японии, включая все более частые статьи в ведущих СМИ, где ставятся под вопрос результаты “Токийского трибунала”. С точки зрения Кореи, посещения Коидзуми храма Ясукуни предполагают, что японские лидеры движутся в направлении отрицания обоснованности вердиктов, вынесенных трибуналом по военным преступлениям. Оконоги [японский комментатор] не согласен, утверждая, что Коидзуми остается “в рамках послевоенного консенсуса”, но признает, что его визиты в Ясукуни внесли помехи в этот сигнал.

Больше всего тревожит Республику Корею, как предположил Окогони, то, что генеральный секретарь кабинета министров Синдзо Абэ сильно “затемнил” свою позицию по этому вопросу, заявляя, что интерпретация истории — это дело историков. Абэ, добавил Окогони, возможно, “вне