К черту гордость, к черту собственное желание его сейчас убить, папа прав в одном – она может сделать так, чтоб доверял… Чтоб выкинул из головы… Даже, чтоб отпустил. Просто не позволяет себя по одной простой причине – для этого придется открывать перед ним душу и собственные чувства. Но сейчас выхода у нее нет.

Преодолев расстояние в три шага, она прижала вдвое большего мужчину к двери, приподнялась на носочки, чтоб заставить остолбеневшего Яра хоть немного облегчить ей задачу, пришлось запустить руку в непослушные, вечно всклокоченные волосы, притягивая лицо любовника к своему.

Не так давно она пыталась собезьянничать поцелуй Гены, получилось явно не так удачно, как сейчас скопировать поцелуй самого Яра. Может, виной тому достаточно большой уже опыт, а может, просто эти ей нравились больше, но стыдно за себя не было.

Так, прильнуть еще ближе, скользнуть рукой по рубахе вверх, притягивая к себе обняв за шею, а целуя, главное самое не потерять голову раньше, чем убедишься, что телефон мужчиной забыт. Если бы он еще не был так безучастен.

– Ты же выдаешь себя с потрохами… – будто отмирая, Яр подхватил девушку так, что их лица оказались на одной высоте. Карие и голубые глаза встретились, и не заметить страх на глубине последних, Слава не мог.

Пропустив один вздох, Саша заставила снова взять себя в руки. Отступать поздно, пусть теперь ему даже очевидней, что она пытается что-то скрыть, держать ответ сейчас она не способна.

Не чувствуя сопротивления, девушка снова притянула мужчину к себе, давая забыться обоим в поцелуе.

– Скажи, что будешь скучать, – Ярослав понимал, что это ложь, что проверь он телефон, найдет то, что видеть не хочет, что она нарушила правило, установленное какой-то десяток минут тому. Понимал, что, возможно, она успела сказать кому-то слишком много, не понимал только одного – так какого черта он сам хочет услышать от нее эту ложь и поверить?

– Я буду скучать, – Саша выгнулась, подставляя поцелуям уже шею.

– Скажи, что будешь постоянно думать обо мне, – про себя он добавил: «как я о тебе».

– Постоянно… – она оказалась на кровати, Яр навис сверху, справляясь с запонками на рубахе, – буду думать…

– Обо мне.

– Да.

– Что ты со мной делаешь? – он сошел с ума, совсем потерял голову. Знает, что Саша врет. Знает, но все равно хочет верить. С ней оставаться холодным, беспристрастным, трезво мыслить он не в состоянии, пьянеет от сладкого вкуса губ, от терпкого запаха кожи, от цвета переливающихся радужек глаз. Может Титов подослал ему дочь специально, чтоб уничтожить изнутри? Свое полное поражение в борьбе с обуревающими чувствами, Самарский признал в тот самый момент, как и на этот вопрос ответил безапелляционно – если такова цена, чтоб она сейчас была здесь с ним – он хочет быть уничтожен.

– Я смог связаться с Сашей, – Константин позвонил Гене сразу же.

Геннадий вот уже неделю находился во Франции, чувствуя себя героем детектива не первого эшелона. Найти нужный дом было не так уж и сложно. Он был обнесенный со всех сторон высоким забором. Объезжая территории Самарского, водитель многозначительно присвистнул, очень уж внушительно длинной показались им дорога вдоль серого ограждения.

Каждый божий день теперь у Гены начинался и заканчивался одинаково – они парковались в квартале, у дома напротив, неподалеку от задних ворот, явно никем неиспользуемых, так, чтоб машина не была видна на камере, а потом сидели и ждали. Дни тянулись мучительно долго. Ужасно долго и бесцельно. Не привыкшего к такому время провождению Гену уже тошнило от однообразности пейзажа, от невозможности размять ноги, от необходимости тратить столько времени зря. Часто, не выдерживая, он выходил покурить, и уж тогда пытался тянуть время как можно дольше, отворачиваясь от осточертевшей машины. Но даже эти вылазки пришлось прекратить, когда один из охранников Титова, отправленный с ним, намекнул, что его может быть видно на камере.

Этого допускать было нельзя. Единственное, на что они могли надеяться – эффект неожиданности. Ну и скорость действий. Они спланировали все так, что при любом раскладе в Париже они окажутся быстрее, чем Самарский успеет сообразить, что его обвели вокруг пальца. Ну а лететь в Киев они смогут через любой другой город, в который окажется ближайший рейс, пусть потратят немного больше времени на дорогу, но это уже не будет иметь значение, когда Саша окажется на свободе.

Этот момент он холил и лелеял в своем воображении очень часто. Думал о том, как именно его Саша увидит первым, вдохнув воздух полной грудью, как заплачет от счастья у него на плече, как он будет извиняться, а она благодарить.

– Что она сказала?

– Ничего. Она теперь знает о нашем плане, ждите.

– Самарский усилил охрану.

– Не мудрено, в этом смысле он никогда не был дураком. Ладно, до связи.

Бросив трубку, Титов улыбнулся сидящему все это время в кресле напротив другу. Эдуард слушал его разговор с Сашей, а потом и с Геной затаив