что лорд был болен, и стремилась спасти его таким необычным способом, и, кстати, тебя тоже. Черный маг, переселившись в тело твоего отца, был вынужден заставить своих целителей отложить манипуляции с чужой кровью и разрабатывать лекарство от этого заболевания. Твою жизнь поддерживают сборы, созданные для него, мать позаботилась об этом.

— Все, я сейчас заплачу от умиления, — съязвил лорд Эдвин, — два чудовища — Черный маг и леди Каролина, — оказывается, мои спасители. Где мой носовой платочек? Пора вытирать слезы. Что еще скажешь в их защиту? Отца она спасала, а сама в Орден зачем ушла? Дождалась моего поступления в Академию и, передав под твой контроль, исчезла, зачем?

— Мне она не докладывалась, — отозвалось многоголосное шипение, — но без серьезного резона твоя мать так никогда бы не поступила, а ты даже отказываешься с ней встретиться. Давай навестим мою принцессу, я так соскучилось по ней.

— Давишь на жалость? — подозрительно уточнил лорд. — А зачем? Неужели уже дверь в Вечность смазали, и она вот-вот откроется, чтобы принять меня? На леди Видану не смотри, она не будет твоей подопечной.

— Не она, тут я с тобой соглашусь. Ее дочь Гвенделин, но случится это не скоро, мой мальчик, а до того момента ты будешь жить, — Черная королева поднялась с кресла и протянула мне свою руку, на ее вытянутой ладони лежал камень, заключенный в серебряную оправу. — Маленькая леди, не бойся пути, на который ты вступила, другого не будет. В твоем случае другой путь — это измена самой себе. Возьми подарок моего народа, снимешь его в тот день, когда на свет появится малышка Гвенделин, и наденешь на нее, когда ей исполнится пять лет. А пока носи сама, не снимая, если потребуется, мы придем на помощь.

— Спасибо, — я взяла украшение в руки и молчала, а горгона смотрела на меня, будто решала, стоит ли говорить то, что прозвучало через несколько секунд. Пауза затягивалась и, решительно тряхнув головой, отчего змеи приподнялись на половину своей длины, являя ужасающее зрелище, Повелительница произнесла: «Сын Гиена Мордерата станет избранником твоей малышки» и исчезла, а вместе с ней исчезли и все остальные.

— Болтушка древняя, — проворчал лорд Эдвин, — молчала несколько десятилетий, я же с ней как с каменным изваянием разговаривал, глазами сверкает, но молчит, а тут, поглядите на нее, оракулом решила прикинуться.

— Я правильно поняла, что Ваш отец — Сириус Лангедок? — спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься от сказанного горгоной.

— Да, а я Сириус Лангедок-младший, мой целитель потребовал сменить место проживания, чтобы болезнь не обострялась, странный он был малый, этот Физий Тохташ, — негромко рассказывал лорд. — Он же посоветовал имя сменить и не встречаться с лордом Делагарди. Я доверял своему целителю и спорить с ним не стал, сделал все, как он посоветовал, за исключением одного — не женился. Не увидел той, с кем готов был поделиться нашими родовыми скелетами в шкафу. Вы расстроились от слов Блекки?

— Даже не знаю, что и сказать, — честно ответила я, — думать о будущем замужестве не хочется, надеюсь, что меня долго никто не будет тянуть в брак, но слова о том, что моя дочь станет женой сына Гиена Мордерата, удивили. Так какова цена опеки этого народа? Вы так и не рассказали.

— Верность на всех уровнях, если ты дал кому-либо клятву, то изменить нельзя, если только та сторона освободит от выполнения условий. Ну и так, по мелочи: не пускать на порог отдельных личностей, не употреблять определенную пищу, — пояснил лорд, — но меня радует, что мой срок еще не подошел, не все задуманное исполнил. И все-таки, куда подевались горгоны леди Гекубы Мордерат?

— А их можно погубить? — спросила я, появилась мысль, но озвучивать ее было рано.

— Бессмертных не существует, — сообщил он, — конечно, можно, но и сам долго не протянешь, месть этого народа страшна, это я как ученый говорю теоретически, а как на самом деле, сложно сказать, пока не столкнешься в реальности. Я не сильно Вас заговорил? Давайте продолжим наше общение днем.

Я согласилась и, пожелав лорду спокойных снов, отправилась в свою комнату, подумав, что задержалась в стране сновидений и, скорее всего, мы не встретимся утром.