густотой чёрного чая. Один из координаторов спросил Капитана, что он об этом думает.
— Отличное чаепитие, — произнёс Капитан. — И варенье вкусное. Надо мне почаще заходить.
Координатор коротко хохотнул и кивнул на экран — я, мол, про дурика в яме.
— Ну, что тут можно сказать. Кому-то немного не повезло.
— Да он вообще счастливчик! Через такой лес прошёл, и ни один местный хищник даже за пятку не цапнул. Даже не учуял. Зато теперь сожрут хвостатые. Но это не так обидно — стать ужином почти себе подобному.
— Почти подобному, — иронично повторил Капитан. — Вот именно — почти. И почему не обидно? Не вижу в подобном варианте съедения ни малейших плюсов.
— Потому что эти дикари, имеющие, впрочем, вполне благородные души, ни за что не заставят себе подобного мучиться, растаскивая по кусочкам наживую. Они сперва его оглушат, а потом аккуратно перережут горло. И миску подставят, чтобы никого не забрызгало.
— Обычаи у них такие. Правила, — вставил второй координатор. — А из крови, натёкшей с горла, они варят похлёбку.
— Молодцы, — сказал Капитан.
— Не испугался, смотри-ка, — огорченно произнёс первый координатор. — И даже бровью не дёрнул. Ты и правда такой закалённый, как все говорят… или тебе просто до лампочки, а, Капитан?
— Я просто знаю, что до кровавого супа дело здесь не дойдёт. Там ведь на Горе наш шаман.
Они, все трое, уставились на нависшие над ямой ветви.
За ямой был лес, а за лесом, его буреломом, наполненными жижей оврагами и звериными тропами, за гнездовищами странных тварей, полянами с ловящими птиц цветами-хищниками и почти сравнявшимися с землей развалинами лежала, точней, возвышалась Гора — сухой, заросший соснами холм. На Горе Курт ждал команды контактной группы, которая как раз сейчас проводила экстренное совещание.
— Бедняга попавший, — сказал Капитан. — Такие нервы.
Первый координатор пожал плечами.
— Он держался вполне достойно. Правильно. Вел себя спокойно и никого не провоцируя. Но это, наверное, поначалу — скоро познает все прелести постшокового синдрома, и вот тогда будут нервы, да ещё какие… Если пустится в анализ, — если вообще сможет рассуждать, потому что для этого дела нужен холодный разум, а не истерия и паника — то додумается до правительственного эксперимента или чего похуже. В девяти из десяти случаев такие бросаются на спасательную службу с кулаками и вопят о гражданских свободах.
— А в одном оставшемся? — полюбопытствовал Капитан.
— Благодарят, валяясь в ногах.
Координатор умолчал о тех, к кому не успели, но Капитан понял.
— Пусть уж лучше с кулаками, чем в виде закоченевшем и неподвижном. А то и обглоданном…
— На самом деле он самый везучий из всех его коллег-неудачников.
— Да. Только Курту с ним приключение…
Строка телетайпа замигала зелёным. Но это был не Курт — автоматическая проверка связи.
— Что с ним сделают, когда выловят? — спросил Капитан.
— По ситуации, — уклончиво ответил координатор. Его приятель поднёс палец к виску, имитируя пистолетное дуло, и нажал на воображаемый курок.
— Пуф!
— Чушь, — проворчал Капитан. — Смысл спасать тогда.
— Ну, в какой-то мере пистолет верен, — возразил первый. — Если принять за ликвидацию один старый добрый укол. Да ты знаешь ведь.
Капитан ничего не ответил. Он знал. И только подумал в очередной раз о том, откуда берётся тот самый амнезий. Он ни разу не слышал и не видел в базе, чтобы амнезий производила относящаяся к Организации фармакологическая лаборатория. Либо такая секретность, что спрятана под кодом рангом выше, либо препарат поступает извне. Из обычного мира или из-за какой-то двери.
— Ну, если он вдруг сам доктор, — продолжил первый координатор, — то, конечно… кхм.
И об этом Капитан тоже подумал. Большинство врачей Организации не были Идущими.
— Могут оставить. И его, и его память, — сказал Капитан.
— Могут предложить остаться, а дальше уж как решит. Но вряд ли этот тип хирург или анестезиолог. Даже просто студент медицинского. Какой-то он хлипкий… тощий… блёклый… офисный планктон, не иначе.
— Студенты тоже бывают тощими, потому что вечно голодные, — сказал второй координатор. — По себе помню — ветром сдувало.
Его друг рассмеялся.
