– И остался заботиться о ее семье.

– Она недавно потеряла мужа. Люди с подозрением относятся к смерти. Некоторые считают, что она остается в доме и ищет себе новую жертву.

– Но не ты.

– Я не боюсь смерти. Гибель родителей сделала меня безрассудным. Да и жизнь в Хэвишеме, где нас пугали призраком, сделала нас довольно бесстрашными. Мы живем в страхе, пока не пошлем его к чертям.

– Маркиз боролся с ним с помощью безумия?

– Возможно. Я не думал об этом, но, полагаю, это вполне может быть.

Она пила чай и думала о его поступках.

– Было великодушно с твоей стороны предложить миссис Ларк место в Эверморе.

– Мы можем позволить себе быть великодушными.

Эти слова тронули ее. Они заставили ее почувствовать, что она тоже причастна к этому, хотя не имела ничего общего с его решением.

– Я думаю, ты должен издать свои истории.

– Только вместе с твоими иллюстрациями.

Она рассмеялась, довольная и смущенная его признанием.

– Они не так хороши.

– Еще как хороши! Они оживляют мои слова. Мне жаль, что я не имел их при себе, когда рассказывал свои истории Джонни и его сестре.

Она покачала головой и ответила:

– Я никогда не хотела делиться ими с кем-то, кроме моего ребенка.

Поставив локти на стол, он наклонился вперед и спросил:

– Почему ты ограничиваешь себя? Эти рисунки могут порадовать не только твоего ребенка, но и многих других.

– Раньше мне и в голову не пришло бы, что ты заботишься о детях.

Она не могла не отметить внимание, которое он уделял Элли, и дружбу, которую он завязал с Джонни.

Эдвард усмехнулся и сказал:

– Всему виной то, что я так и не повзрослел.

Однако он повзрослел. Она это видела. Эдвард был заботливым лордом. Он заботился о людях. Он был добрым человеком, хотя и скрывал от нее это качество. Эдвард делал все, чтобы убедиться в том, что Альберт никогда не узнает о его чувствах к Джулии. Он позволял унижать себя, чтобы защитить брата и его жену.

– Мы должны придумать название для этой истории, – сказала Джулия.

– «Авантюристы из Хэвишем-холла».

Она рассмеялась:

– Вряд ли это название можно считать подходящим.

– Тогда мы подумаем, как его изменить.

Казалось, что они планируют будущее. Независимо от того, решат ли они жить вместе, у них останутся их истории и книги. У них останется то, что они создали вместе. Но Джулия сомневалась, что этого достаточно.

Она нуждалась в большем.

Когда они возвращались в поместье, она повторяла эти слова под стук лошадиных копыт: «Я нуждаюсь в большем. Нуждаюсь в большем…»

В какой-то момент ей вдруг захотелось почувствовать дуновение ветра, свободу, опасность преследования. Прежде чем Эдвард успел остановить ее, Джулия закричала:

– Соревнуемся! Скачем до вершины того холма! – И погнала лошадь галопом.

Она знала, что ведет себя безрассудно, но именно он расшевелил эту ее часть. Она всю свою жизнь стремилась стать хорошей дочерью, хорошей кузиной, хорошей женой. Она не жалела об этом, но с ним можно было не обдумывать свои действия. Она стала независимой, чего раньше не могла себе позволить.

Поначалу она приписывала эти изменения отъезду мужа, но теперь понимала, что именно Эдвард сыграл в этом значительную роль.

Она услышала стук копыт и ускорилась. Она чувствовала себя молодой, счастливой и свободной. Впервые за несколько недель печаль не преследовала ее по пятам.

Затрудненное дыхание его коня означало, что он у нее на хвосте, но она уже почти достигла финиша. Еще чуть-чуть. Затем она поднялась на холм, пришпорила кобылу и развернулась. Ее смех эхом отдавался в роще.

Эдвард широко улыбался, когда остановил своего коня.

– Отлично!