дней.

– Славильщики из деревни никогда бы не отважились отправиться в Хэвишем, – добавил Эшбери.

– Такие подробности заставляют меня грустить, – сказала Джулия и перевела взгляд на мужа: – Ты знал это. Полагаю, именно поэтому ты никогда не рассказывал о том, как вы проводили праздники.

– Ты не должна печалиться. Нам не было грустно в такие дни.

– Но вы, должно быть, помнили рождественские вечера, которые проводили с родителями.

– Да. Они были волшебными, особенными. Марсден не предложил нам ничего взамен. В некотором смысле он сделал нам одолжение.

Она посмотрела на Локсли:

– Значит, вы выросли до того, как начали праздновать Рождество?

Он заерзал на стуле и ответил:

– На самом деле это моя первая возможность провести праздник по традициям сезона, и, честно говоря, мне не особо нравятся салонные игры.

– Прочь отсюда, вы все! Идите, наслаждайтесь своим портвейном и сигарами, пока Минерва и я…

– Присоединяйтесь к нам, – сказал Альберт, вставая и протягивая руку. – Рождество. Пора начинать новые традиции.

Как хозяйка, она должна была позаботиться о том, чтобы всем ее гостям было комфортно. Она взглянула на Минерву и спросила:

– Ты хочешь присоединиться к ним?

– Еще как! Вместо салонных игр я хотела бы предложить покер.

Эш внезапно оказался рядом с ней, помогая подняться и воркуя:

– Только если ты не будешь жульничать.

– Мой дорогой муж, я бы не посмела совершить подобное… Но если бы на кон было поставлено то, чего я желаю…

Смеясь, он вывел жену из комнаты. За ними последовал Локсли.

Джулия оперлась на Альберта, он привлек ее к себе, обнял и страстно поцеловал. Обхватив его за плечи, она ответила на поцелуй с таким же рвением.

Кто-то прочистил горло, и они отпрянули друг от друга, словно молодые любовники, которых застукали за неподобающим занятием. Эш стоял в дверях, а на его лице читалось удивление.

– Вы присоединитесь к нам?

– Ты раздражаешь, Эш, – сказал Альберт, протягивая Джулии руку, чтобы вывести из комнаты.

– Поверь мне, я бы мог быть еще хуже.

Он повернулся на каблуках и направился к своей жене.

– Что он имел в виду? – спросила Джулия, чувствуя, как напрягся Альберт.

– Обладая самым высоким титулом и будучи самым старшим из нас, он всегда думал, что имеет право командовать нами. Так что сейчас он вел себя, как типичный Эш.

– Но ты рад, что он здесь.

– Очень. Сегодня ты сделала мне замечательный подарок.

Когда они добрались до курительного салона, Локсли уже разлил портвейн по бокалам и ждал их. Он поднял бокал и сказал:

– За новые рождественские воспоминания!

– Нет, подождите! – воскликнула Джулия, прежде чем кто-то успел сделать глоток. – Это все прекрасно, но я хочу, чтобы вы вспомнили об Эдварде.

– Джулия…

– Альберт, я не хочу давать повод для грусти, но думаю, что было бы замечательно, если бы мы про себя вспомнили те моменты, когда он заставлял нас улыбаться.

– Он когда-нибудь заставлял тебя улыбаться?

– Чаще, чем думал. Если бы он узнал, то вышел бы из себя. От этого мне хочется улыбаться еще больше. Ни для кого не секрет, что между нами были разногласия, но я надеюсь, что он ушел в лучший мир. – Она подняла свой бокал и сказала: – Итак, за Эдварда.

– За Эдварда, – повторили они гораздо более торжественно, чем ей хотелось.

– Теперь, – заявила Минерва, – я бы хотела выкурить сигару.

Когда Эш и Локк занялись деревянной коробкой, где находились сигары, Джулия посмотрела на мужа, прижалась к нему, встала на цыпочки и нежно чмокнула его со словами:

– Счастливого Рождества.

– Счастливого Рождества, Джулс.