Во-первых, потому что здесь заканчивалась тропа, а во-вторых, потому что на самом деле вот уже несколько часов я не слышала шагов за своей спиной.
Ни разу.
Я застыла на месте и стала ждать.
Слепая вера — это хорошо, но я ведь не слепая. Я цветочница.
К тому же, как сказал бы поэт, любви нет.
Есть лишь доказательства любви.
Я застыла на месте и посмотрела на часы.
«Если через двадцать минут он здесь не появится, — пообещала я самой себе, — я откажусь от аренды нашей квартиры на улице Фиделите».
Сколько бы я ни хорохорилась, все-таки я тоже не железная.
Черт. Пусть я съехала с катушек, сорвалась, но ведь и ради него тоже, не только ради себя.
Обманщица.
Хорошо, признаю. Я сделала это только ради себя.
И даже, кстати, не ради себя… А ради той маленькой девочки, рядом с которой я жила, когда была маленькой девочкой…
Никогда раньше у меня не было случая ей сказать, что, даже если зимой от нее попахивает, она все равно мне друг и всегда может присоединиться к моей компании и сидеть со мной рядом в классе.
Всегда.
И навсегда.
Так что вот. Теперь это сделано.
Она его получила — свое доказательство любви…
«Если через девятнадцать минут он здесь не появится, — повторила я, стиснув зубы, — я откажусь от нашей квартиры на Фиделите».
Ровно семнадцать минут спустя за моей спиной раздался брызжущий ядом голос:
— Эй? Знаешь что? Ты меня достала, чертов Сморчок… Ты в самом деле меня достала!
Я едва не разревелась от счастья.
Это было самое красивое и самое романтичное признание в любви, которое я когда-либо в жизни слышала…
Я развернулась и кинулась ему на шею, и уж не знаю, как мне это удалось, но прыгая в его объятья, я сбила его с ног и мы оба сорвались вниз.
Мы слетели по этому чертову каменистому склону до самого низа, в самые заросли каких-то колючек, и остались более или менее живы.
Потом мы, как смогли, докарабкались до местечка поровнее и всерьез надулись друг на друга.
Ну вот, звездочка моя… Это конец… И если хочешь еще разок полюбоваться на нас вживую, ну и за всякими там бонусами — возвращайся к первому эпизоду первого сезона, потому что здесь мне уже больше нечего добавить.
Хи-хи-хи!
Мне снилось, будто Франк меня щекочет.
Хи-хи-хи! Ну… прекрати…
Открыв глаза, я поняла, что в конце концов заснула, а щекотал меня вовсе не Франк во сне, а Ослик, наяву изучавший мои карманы.
— Твой новый друг, судя по всему, желает яблоко…
По-прежнему морщась от боли в разбитой руке, я поднялась и увидела Франка: он спокойно сидел на уступе скалы и варил себе кофе.
— Завтрак подан, — сказал он мне.
