Внизу расстилался огромный и мрачный Атлантический океан, но те, кто шли по радуге, были бодры и быстро продвигались вперед.
После третьего пива Динни почувствовал, что готов играть. Странное чувство утихло. Вот и отлично. А то ведь так ни гроша не заработаешь!
Решив, что зритель скорее заплатит за что-нибудь волнующее, Динни снова поднес к плечу скрипку. К своему глубокому неудовольствию он заметил, что из всех, кто в этот момент толпился на Вашингтон-сквер, в его сторону не смотрел никто: люди либо спали на солнышке, либо подбадривали криками многочисленных юных бейсболистов, которые подавали, забрасывали и выбивали в аут по всему парку. В общем, по мнению Динни, даром теряли время.
Прямо перед носом у Динни возникла девушка с собакой. Она так походила на Керри, что у Динни соскользнул смычок, издав особенно мерзкий звук.
— Гуляйте со своей собакой где-нибудь еще, — заорал Динни. — Я тут на скрипке пытаюсь играть!
— А, вот как это называется! — весело ответила девушка и ушла. Она и со спины походила на Керри.
Рука у Динни снова дрогнула. Он поспешил за новой порцией пива.
Хизер, Мораг и Маклауды сидели на крыше театра.
— Так, — произнесла Мэйри. — Я чувствую, шотландцы уже близко. Направьте же их.
— Без проблем, — ответила Хизер, доставая скрипку и зажимая ее подбородком. — Сейчас вы услышите профессиональное исполнение «Туллохгорума».
Мораг изумленно уставилась на нее.
— Что? Ты собираешься играть? Если ты сыграешь «Туллохгорум», они могут прямехонько в Гудзон свалиться. Я сыграю. — И Мораг выхватила скрипку.
Хизер возмутилась:
— Эй ты, дура безмозглая, да ты же не сыграешь «Туллохгорум», даже чтобы шкуру свою спасти. Я сыграю.
— Нет, я.
У Айлсы возникло острое желание придушить обеих.
— Кто из вас может быстро сыграть эту чертову музыку, пока шотландская армия не промахнулась?
— Послушайте, — сказала Хизер, накидываясь на нее, — если бы Маклауды тратили чуточку меньше времени на упражнения с клейморами, и чуточку больше на занятия музыкой, то, может, смогли бы сыграть сами. А так — молчите и слушайте. Я играю.
— Нет, я!
Мораг заиграла, Хизер вцепилась в скрипку и началась потасовка.
Рона, Шона и Мэйри попытались их растащить. Айлса только опустила голову, мечтая вновь оказаться на острове Скай, где феи не носят психоделической одежды, а в голове у них есть мозги.
Керри, не обнаружив, против обыкновения, у себя в квартире ни одной феи, воспользовалась случаем и разложила цветочный алфавит. Она любовно разглядывала ярко-желтый цветок рододендрона золотистого. Все цветы в сборе. Кроме валлийского мака…
Перед ней красовались тридцать два цветка, любовно засушенные так, что казались только что срезанными — до чего же красивое и умиротворяющее зрелище.
Керри была довольна уже тем, что удалось сделать, хотя отсутствие мака означало, что алфавит неполон и приза она не получит. Подавать на конкурс неоконченный алфавит никак нельзя — ее чувство прекрасного не позволит ей так поступить. Боттичелли никогда не повесил бы в Сикстинской капелле половину фрески. И Джонни Тандерс не стал бы пропускать в альбоме половину гитарного соло.
И все-таки это несправедливо. Человек, который бросил ее, пообещав научить играть на гитаре, не заслуживает славы.
Кэл заслуживает хорошего удара в челюсть, подумала Керри. Вот окрепну и непременно двину.
Она вздохнула и стала собираться в аптеку. Раз в несколько недель ей нужно было забирать огромную кучу калоприемников, всякие штуки для их крепления, для прочистки отверстия в боку и всего остального, а также запас стероидов для подавления болезни.
Керри уже не верила, то когда-нибудь ей сделают восстановительную операцию, и мысль о том, что придется всю жизнь проходить с калоприемником, была совершенно непереносима.
Как же она устала! Кажется, сто лет прошло с тех пор, когда она была по-настоящему здорова…
На глазах у мятежников английская армия ступила с камней на лунные радуги. Вдалеке завыли псы наемников.
— Они нас обнаружили!
У мятежников в отчаянии опустились крылья. После стольких голодных дней и изнурительного подземного плавания они были не в состоянии уйти от преследователей в Бодмин-Муре.
— Лунные радуги! — выкрикнул Элрик. — Как только армия пройдет, мы ускользнем прямо в небо.
Товарищи уставились на него, пораженные этой дерзкой идеей. К их бывшему лидеру определенно возвращался былой размах мысли.
На самом-то деле Элрик заметил, как по лунной радуге поднимается Марион с привязанным на боку мечом, — а за ней он готов идти хоть на край света.
По установленному Хизер режиму Динни полагалась только одна порция пива в день. Теперь же, приняв девятую банку «Шлица», Динни почувствовал, что душевная суматоха улеглась, однако играть он не мог теперь вовсе. Он изо всех сил пытался совладать с непослушными пальцами, но тщетно. Его ужасные потуги отвлекли игроков от бейсбола и разбудили спавших, но затем лишь, чтобы на голову ему посыпались ругательства и требования немедленно прекратить.
— Как вы смеете оскорблять меня? — дерзко орал Динни. — Вы должны быть мне благодарны за прекрасное исполнение « Туллохгорума»!
— А, так вот что это такое? — произнесла Шила Макферсон, глава клана, мягко опускаясь рядом с ним. — А то мы сомневались. Мы подумали, что, может, на какую-то шотландскую фею напал враг, и она отбивается скрипкой. Все равно, спасибо, что указал нам путь. А где Хизер и Мораг?
Динни поднял голову и застонал. Откуда-то издалека, с самого верху на землю спускались полчища фей в шотландских килтах, и видел этих фей, похоже, только он один.
— За что? — бормотал он. — Я же нормальный человек. Это несправедливо!
ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
Луна осветила Центральный парк. В небе прорезалась череда лунных радуг, и по ним, отряд за отрядом, спускалось английское войско.
Феи, находившиеся на земле, с ужасом взирали на гигантскую армию Талы. На землю быстро сходили все новые и новые полки — в них были феи и всевозможные фейские сородичи зловещего вида, а у ног их шли Полуночные Псы.
— Нам конец, — прошептала Тюльпанка, и Окейли, Шай Цзюй и Чезаре согласно кивнули. Похоже, едва нью-йоркским феям удалось преодолеть разногласия, как всем им предстоит пасть под свирепым натиском захватчиков.
— Где шотландские войска? — спросили Рона и Шона Маклауд, которые пришли как представители Восточной 4-й улицы. Этого Маклауды не знали. Вроде океан они уже должны были пересечь. Куда они могли запропаститься?
— Ничего, — сказала Мейв, хлопнув по плечу сразу нескольких ирландских товарищей. — Мы их выпроводим.
Ирландцы пробормотали что-то одобрительное, но кроме Мейв никто себя уверенно не чувствовал.
Вновь поссорившись с Мораг, Хизер сидела теперь на колене у Джонни Тандерса на углу Восточной 4-й и Бауэри. Они только сейчас познакомились, хотя Хизер и раньше слыхала от Мораг о некоем гитаристе, который не мог успокоиться без своей гитары с тигровой отделкой.
Джонни показал клуб «Си-би-джи-би» на улице Бауэри и поведал Хизер о тех прекрасных временах, когда он выступал в этом клубе.
— Наверно, пора мне возвращаться на небеса, — сказал он. — Праздник голодных духов подходит к концу, и я бы не хотел, чтобы меня тут бросили.
Уверенным спортивным шагом к ним подошла Магента. После недавних встреч с феями, а также доброй порции Фицройского Коктейля, она легко могла видеть существ, недоступных взору других людей.
Судя по всему, персы ее больше не преследовали, а другие греки перестали завидовать и тоже утихомирились, и она просто присела поболтать. Они обсудили события, в которых участвовал в последнее время каждый, и разговор вышел очень интересным.
У дверей других домов тоже сидели нищие — делать им было особенно нечего, и они точно также болтали друг с другом.
— Спасибо, Магента, — сказал Джонни, хлебнув предложенного напитка. — Может, многовато гуталина, а так неплохо. — Он покрутил в руках старую сломанную гитару, которую по ошибке выменял у нищенки. Искусный Хуэй Инь починил ее, но звучала она все равно отвратительно. — И все-таки у кого сейчас тот цветок, который так нужен моей поклоннице Керри?
Кучка английских мятежников поспешила к лунной радуге, в ужасе думая о том, что за ними последуют и наемники, и тогда они окажутся между двух корнуоллских войск. Они понятия не имели, куда идут, что ждет их впереди и когда им доведется поесть.
Элис все еще несла мешок листовок. Бессмысленная тяжесть, но не бросать же их в океан, когда феи только-только изобрели книгопечатание.
