ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Прослушав краткую лекцию Маклаудов о географии Нью-Йорка, шотландская армия отправилась по лунным радугам в Центральный парк. Фей было много: Макинтоши и их союзники, Макэндрю, Макхарди, Макфэйлы, Мактавиши и другие; Макферсоны привели Маккёрри, Макгоуэнов, Макмёрдоков, Макклири и прочих; самым большим отрядом были Маклауды со своими многочисленными союзниками.
Последними шагали опальные Мораг и Хизер. После того, как стала известна судьба Макферсонской Скрипки, Шила Макферсон живо оповестила парочку, что если прежде они полагали, будто влипли, пусть знают, что это — ничто, по сравнению с их нынешней ситуацией. После возвращения в Шотландию она им такое устроит, что заточение в замке Данвеган покажется приятными каникулами.
— Но вряд ли мы вообще вернемся в Шотландию. Без помощи трех наших талисманов Тала разделает нас под орех. Браво, Хизер и Мораг. История шотландских фей насчитывает несколько тысячелетий, а вам удалось вдвоем поставить на ней крест.
Мораг и Хизер печально брели над крышами небоскребов, вполголоса обсуждая, что нечестно винить их одних во всех смертных грехах. Они же не знали, что все так сложится.
— И, вообще, — шептала Мораг, — я даже участвовать во всем этом не хочу. Меня все эти битвы и клановая месть не интересует. Я бы лучше продолжала заниматься нашей радикальной кельтской группой.
— И я, — поддакнула Хизер. — Я тебе еще не ставила альбом «Ньюклиэр Эссолт»[28], который стащила у Динни.
Мораг ткнула Хизер локтем под ребро.
— Ты только посмотри, — зашипела она, — эта маленькая дрянь, Мэгги Макгоуэн, опять красуется со своей скрипочкой!
Они мрачно уставились на Мэгги. Та развлекала шествие красивым плавным напевом «Цветок на ручной мельнице».
— Зануда жуткая, — буркнула Мораг. — Попробуй она сунуться с этим в «Сквот на 13-й улице», ее бы забросали битыми бутылками.
— А «Туллохгорум» в ее исполнении — полная ерунда, кто бы что ни говорил. Ты посмотри, она еще и в обуви!
Подруги остолбенели. Фея в обуви — это же неслыханно!
— Вот ведь клюква!
Ряды бойцов в килтах высадились в Центральном парке, вызывающе громко играя на волынках. Вдалеке темнело огромное войско Талы, а рядышком собралась небольшая группа дружественных защитников.
Послышался звук вынимаемых из ножен клейморов — феи готовились к последнему отчаянному бою. Лица у всех были серьезные и печальные. Мораг и Хизер решили разыграть ненавистную малютку Мэгги Макгоуэн.
Джонни Тандерс перебирал струны на «Гибсоне» Кэла, Магента решительно шагала по Бродвею, а Динни все никак не мог уснуть. Он вышел из дома, чтобы купить яйцо в тесте.
В магазине он встретил Керри — она потягивала кофе.
Керри сказала, что у нее неудачный день. Нигде нет второго трехцветкового мака.
— Неважно. Ты все равно подавай свой алфавит на конкурс. Я случайно узнал, что постановка Кэла обязательно провалится, а значит, ты выиграешь.
Керри объяснила, что подавать на конкурс незаконченный алфавит никак не может.
— Хорошо, конечно, что постановка у Кэла не вышла, но выиграет все равно он.
Она тяжело вздохнула и, извинившись, двинулась к выходу, сказав, что совсем плохо себя чувствует.
Динни сжевал яйцо в тексте и заказал еще одно. Вид у Керри был не особенно радостный, но, по крайней мере, она ничего не сказала насчет случая с продавщицей.
ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
— Не хочу тебя обидеть, Мэйри Маклауд, — сказала Джин, глава клана Маклаудов, — но почему ты со всем своим ясновидением не предупредила нас, что войско противника в десять раз превышает наше?
Мэйри беспомощно пожала плечами. У всех остальных тоже был понурый вид. Некоторые феи любили повоевать, но большинство — нет, и ни у кого, даже у самых воинственных, вроде Айлсы, не было ни малейшего представления о военной стратегии.
— Вспоминается Баннокберн, — сказала Шила Макферсон, имея в виду знаменитую битву, в которой небольшая шотландская армия разбила англичан, хотя тех было гораздо больше.
— Это точно, — согласилась Агнес Макинтош. — Впечатляющая победа. А ты не в курсе, как им это удалось?
— Понятия не имею. Надо отметить, правда, что ими тогда руководил Роберт Брюс. Лично я военную тактику никогда не изучала…
Остальные могли сказать о себе то же самое. Положа руку на сердце, больше всего на свете шотландские феи любили посидеть в хорошем месте с приятной компанией, поиграть на музыкальных инструментах, да попить вересковый мед или виски.
И в этом не было ничего плохого, потому что до последнего времени английские феи занимались тем же самым. До прихода к власти короля Талы никто и помыслить не мог, чтобы собрать такое грандиозное войско и отправиться воевать.
— И что такое с этим королем? Нормальные феи так не поступают!
— Это все озоновая дыра, — сказала Агнес. — Я знала, что когда-нибудь люди обязательно нас изведут.
— Хорошенькое дело, — проворчала Мейв Падригу. — Эти шотландцы сначала повсюду трезвонят о трех великих орудиях, которые сразят англичан, и что выясняется потом? Одно где-то затерялось. Ха!
В тот вечер в парке царило что-то зловещее, совсем не похожее на мирную ауру, что всегда сопровождает фей. Пока армия Талы находилась в парке, там совершилось несколько преступлений.
Корнуоллская армия двинулась в атаку. Ополченцы собрались с духом.
— Помощь близка, — раздался зычный человеческий голос. Он принадлежал Магенте, которая несла в руках маленькую скрипку.
— Мой друг Хуэй Инь только что ее починил. Что же вы раньше не сказали, что она вам так нужна?
Это было похоже на чудо. Макферсонская Скрипка — и в самую последнюю минуту!
Шила Макферсон любовно коснулась инструмента. Вся долгая история этой скрипки пронеслась у нее в голове. Теперь она знала, как скрипка попала в Америку: ее принесла безутешная русалка, возлюбленная разбойника Макферсона, после того как того повесили.
Джин Маклауд развернула знамя. Агнес Макинтош выхватила меч. Шила Макферсон поцеловала скрипку и передала ее малютке Мэгги Макгоуэн.
— Вот, Мэгги, держи. Ты — первая скрипка Шотландии. Сыграй «Туллохгорум» и смотри, как побежит враг.
Мэгги — в красно-черном килте Макгоуэнов — приняла скрипку и гордо выступила вперед. К несчастью, Хизер и Мораг связали шнурки у нее на ботинках. Она плашмя упала на землю, и Макферсонская Скрипка разлетелась на кусочки.
— Если мы сумеем добраться до вокзала Гранд-Сентрал, — шепнула Хизер, — можно попытаться сесть на канадский поезд.
«Скорая помощь» долго пробиралась через пробки, и когда Керри, наконец, погрузили внутрь, ей было совсем плохо. Ее непрерывно рвало, и хотя пищи в желудке уже не осталось, изо рта продолжала сочиться зеленоватая жидкость, стекавшая по подбородку на грудь. Со лба у Керри лился пот, и вся она была белая, как смерть.
В конце концов ее привезли в больницу Святого Винсента. Осмотрев ее, врач заявил, что болезнь перекинулась из толстой кишки на тонкую и остается только делать илеостомию, то есть просто-напросто ее отрезать. После этих слов Керри заплакала, потому что ей и раньше говорили, что если такое случится, операция будет необратимой, то есть она всю жизнь должна будет ходить с калоприемником.
На правом боку Керри врач толстым синим фломастером нарисовал крест — в этом месте хирургам предстояло сделать разрез, — а сестры стали готовить Керри к операции: вкололи первую серию уколов и приклеили к запястью маленькую бирку с именем и фамилией. Керри стонала, ее выворачивало наизнанку — по всему организму распространялись токсины, проникавшие в кровь через изъеденную стенку кишечника. Снова изо рта вырвался поток зеленоватой жидкости и с плеском ударился о дно пластмассовой миски, которую поставили рядом.
Динни сидел в палате рядом с ней. Он нашел Керри на улице — ей было так плохо, что она не могла отпереть входную дверь. Он вызвал «скорую» и поехал вместе с Керри в больницу. Хотя у врачей не было то ли времени, то ли желания сообщать ему хоть какую-то информацию, он узнал, что за болезнь была у Керри, — ему рассказала сердобольная сестра. Бледную как смерть Керри Динни стало по-настоящему жалко.
СОРОК
