вызвали в душе Оникс никакого отклика. Ей было все равно, ведь это еще одна прихоть аида, который не спрашивал, а приказывал. Не подарок, а очередная удавка.

Они дошли да маленькой чайной, возле дверей которой росли кусты поздноцветущего растения. Аид потянул Оникс в полутемное помещение, сел за угловой столик и усадил девушку к себе на колени. Она опустила голову. В чайной были люди, несколько благовоспитанных престарелых леди угощались сладкой выпечкой. И они слаженно поджали губы, недовольно поглядывая на столь вольное поведение в приличном месте.

Аид приказал подавальщику принести травяной настой и сладости для Оникс, а сам убрал ей волосы и стал покрывать шею поцелуями.

– Не надо, – прошептала она, пытаясь отвернуться. Леди за соседним столиком побелели от негодования. Ложечки в их ладонях, затянутых шелковыми перчатками, мелко дрожали на фаянсовых блюдечках. – На нас смотрят люди.

Он укусил ее так, что Оникс от неожиданности вскрикнула. Теперь на них обернулись все, кто был в чайной. Аид оттянул ей за волосы голову и поцеловал в губы, с силой раздвигая их и трогая языком. Потом отпустил и посмотрел в глаза. Оникс попыталась отвернуться.

– Люди для тебя лишь мусор, да? – тихо спросила она.

Девушка понимала, что это глупо, переживать о том, что подумают о ней незнакомцы в чайной, но ей было неприятно это людское любопытство, взгляды и поджатые губы.

– Тебя слишком заботит чужое мнение, Оникс. – Лавьер протянул руку и погладил ее по щеке. – Тебя заботят чужие жизни и судьбы, которые никак не связаны с твоей. И поэтому тобой легко управлять. Впрочем, – он улыбнулся, – управлять легко практически всеми. У людей слишком много страхов, обязательств, привязанностей или пороков, которыми они связаны. К каждому можно подобрать свою плеть и заставить плясать.

– Даже к тебе? – тихо спросила Оникс.

Лавьер рассмеялся.

– Нет.

– Но ты ведь служишь Владыке? Выполняешь его приказы?

– Я сам принял это решение.

– Но наши страхи и привязанности и делают нас человечными. Разве нет?

Оникс спрашивала, надеясь отвлечь его, потушить жадный блеск в его глазах. Глупая… Кого она хотела обмануть?

Он крепче прижал ее к себе, откинул голову.

– Человечность делает людей слабыми, Оникс. Безвольными. А теперь поцелуй меня, – приказал аид, – наклонись и проведи языком по моим губам.

Она поморщилась. Чужие взгляды, казалось, ползли по ее телу и лицу, словно мерзкие слепни.

– Иначе, – добавил Лавьер, – иначе я разложу тебя на этом столе и отымею прямо здесь. Поняла меня? А этих чопорных старых перечниц заставлю раздеться и сплясать.

Оникс побледнела. Наклонила голову, неумело прижалась к нему губами. Облизала, осторожно коснулась языка, чувствуя, как его дыхание становится тяжелее, а объятие крепче.

– М-м-м… а мысль-то неплоха, – выдохнул он ей в губы и засунул руки ей под рубашку, сжал грудь. Девушка перепугалась. Самое страшное, что он на самом деле мог это сделать, совершенно не заботясь ни о ее мнении, ни о мнении окружающих.

– Не надо, – прошипела Оникс. – Зачем ты унижаешь меня? Пожалуйста, Ран…

– О, ты даже вспомнила мое имя? Ну надо же, – с насмешкой протянул он, – мне так нравится, как ты это говоришь: пожалуйста, Ран… повтори.

Оникс повторила, кусая губы. Его руки гладили ее грудь, пальцы сжимали соски. Частично ее скрывал плащ, но девушка понимала, что окружающим все равно видно, что он делает. Она сидела, опустив голову и боясь поднять глаза, чувствуя, как обжигает щеки стыд.

Ложечки в руках престарелых леди звенели от негодования все громче.

– Оникс, не отвлекайся, – усмехнулся он, продолжая гладить ее. Теплая ладонь спускалась все ниже.

– Ран, прошу тебя…

– Проси. Меня это возбуждает.

Внезапно он замер и быстро убрал руки. Оникс не поняла, что произошло, но в один миг от насмешки и тягучего желания в его глазах ничего не осталось, и они стали холодными и пустыми.

Лавьер накинул ей на голову капюшон, одним движением разрезал свое запястье и прижал его ко рту шокированной девушки.

– Пей кровь, быстро, – приказал он.

Оникс задергалась, пытаясь вырваться, чувствуя волну ужаса, что накрывала ее. О, Небесные, аид точно безумец! Что он делает?!

– Пей, – рявкнул он, – сюда идут Сумеречные. И по-другому мне не закрыть запах лори.

Он с силой нажал ей на щеки, заставляя открыть рот, и снова прижал разрезанное запястье к ее губам. Теплая соленая кровь полилась ей в горло, и нутро перевернулось от отвращения, слезы все же брызнули из глаз Оникс. Она задышала носом, пытаясь удержать рвотный спазм. Густая жидкость наполняла рот, но проглотить Оникс не могла, вся ее сущность сопротивлялась.