Уэсли получил то, чего хотел.

За столь короткое время Генри успел сорваться так, что когда он смотрел на нас, видел то, что внушало ему страх: копов. Мы с Уэсли обежали половину моей территории, преследуя Генри, пока наконец не загнали его в угол. И вернули мальчишку не самым деликатным образом. Проще говоря, втащили его, орущего и отбивающегося ногами, в ближайшую дверь на Возврат. Но зато выполнили свою работу.

В квартиру 4F мы вернулись около трех часов ночи, тем же путем спустились в мою комнату, что было не менее страшно, но на этот раз обошлось без происшествий. В полном изнеможении я рухнула на кровать. Уэсли побрел к стулу, но я перехватила его руку и потянула к кровати, слушая его музыку. Выпустив его руку, я отодвинулась в сторону, освободив для него место. На секунду он замешкался, уперев колени в матрас.

Я отпустила его и откатилась вбок, давая ему место. Он завис на миг, упираясь коленями в матрас.

– Кровати же для бойфрендов, – заметил он.

– И для тех, кто не любит спать на стульях, – нашлась я. В его глазах промелькнула печаль, но потом он улыбнулся и лег рядом со мной поверх одеяла, выключив светильник у кровати.

Мы лежали с ним в темноте в нескольких дюймах друг от друга. Уэсли взял мою ладонь и прижал к своей груди. Меня окутал его шум, громкий, но дарящий успокоение.

– Спокойной ночи, Уэсли, – прошептала я.

– Спи крепко, – ответил он шепотом.

И, как ни странно, я тотчас уснула.

– Это тяжкое бремя, – сказал Роланд, отдавая назад фотографию, – но Отряд того стоит.

Я посмотрела на снимок деда и его напарницы, Мэг. Невозможно представить, чтобы люди так подходили друг другу, как они. Стояли они очень близко, почти соприкасаясь, хотя у обоих не было колец. Что значит любовь для таких людей, как мы? Быть рядом, быть вместе? Без серебряного кольца наши жизни как открытая книга. Все мысли, желания, страхи и слабости нараспашку. Я и подумать не могла о том, чтобы кто-то видел мои мысли.

– Это любовь? – спросила я. – То, что чувствуют друг к другу напарники? Ты сказал, что это больше чем любовь, но любовь все же есть?

Роланд кивнул.

– Тогда почему Отряд того стоит? – Я провела пальцем по лицу деда. Это не тот человек, которого я знала. Лицо моего деда избороздили морщины, и в нем никогда не было этой легкости, которая чувствовалась на фотографии. Мой дед лежал в земле уже шесть месяцев.

«Не стоит впускать людей в свою жизнь, любить их. В конце концов, когда ты потеряешь их это причинит тебе боль».

Роланд прислонился спиной к полке. Над плечом виднелась табличка, на которой были написаны чьи-то годы жизни. Он смотрел куда-то мимо меня. Взгляд серых глаз стал рассеянным.

– Оно того стоит, – повторил он, – когда с тобой рядом есть кто-то, от кого не нужно ничего скрывать. Держать секреты в себе и вечно лгать – ноша не из легких, и со временем она становится все тяжелее. Ты возводишь стену, желая отгородиться от всего мира, и впускаешь лишь его маленькую частицу – своего напарника. И оно того стоит. Однажды, когда вокруг тебя будут сплошные стены, ты поймешь это.

Когда я проснулась, Уэсли уже ушел. И хорошо, потому что мама устроила в комнате суету: закрыла окно, сложила бумаги аккуратными стопками, подобрала мусор с пола. Видимо, вместе с доверием я утратила и право на личную жизнь. Тумбочке у кровати она сообщила, что пора вставать, а вороху белья, который держала в руках, сказала, что завтрак готов. Мы как будто сделали шаг назад в наших отношениях.

Архивный листок лежал под телефоном на тумбочке. Я потянулась за ним, желая проверить, нет ли новых имен, и увидела сообщение от Уэсли.