выглядывала повязка.

– Уверена в чем? – допытывался Уэсли, и в его голосе слышались незнакомые нотки. Гнев на Архив. – Господи, после всего, через что тебе пришлось пройти… и еще предстоит испытать…

Я вернулась в комнату, взяла Уэсли за плечи и встревоженно взглянула на дверь, опасаясь, что кто-нибудь нас услышит.

– Эй, – сказала я, стараясь говорить не громче радио. – Все нормально. Я их не виню. Но мне необходимо, чтобы список оставался пустым. И для этого мне нужна твоя помощь.

– Потому-то они и закрыли мне доступ на твою территорию?

Я кивнула, он тихо выругался, но тут же взял себя в руки.

– Что они делают? – Он тряхнул головой, как будто хотел привести свои мысли в порядок. – Уверен, это просто протокол.

Судя по его тону, он и сам в это не верил, но я видела, что ему хотелось верить.

– Уверена, так и есть, – согласилась я. Мне бы тоже хотелось верить.

Он подошел к окну, вцепился в подоконник. И, глубоко вздохнув, спросил:

– Ты уверена, что сможешь забраться наверх?

Я покрутила запястьем. Старая сломанная кость щелкнула под повязкой, стрельнув болью. Но это было не сравнить с тем, как болел порез на второй руке. Проклятье!

– Смогу, – заверила я, стараясь не морщиться от боли.

– Мак…

– Я справлюсь, Уэс. Просто покажи, что делать.

Он сел на подоконник, задрав ногу, взялся за раму над головой, а потом одним плавным движением подтянулся и оказался снаружи. Схватившись одной рукой за створку окна, он осторожно подался в сторону, шагнул с подоконника на тонкий каменный выступ и исчез из виду. Я высунула голову и увидела, как он взбирается по стене Коронадо, удерживаясь на небольших выступах. Затем он достиг открытого окна примерно в десяти футах над головой, подтянулся и забрался на карниз, упираясь локтями в колени и глядя на меня сверху вниз.

– Скажи, что по ощущениям это увлекательнее, чем выглядело, – сказала я.

– Гораздо увлекательнее, – сказал Уэс. Глубоко вздохнув, я влезла на подоконник. Ухватилась за оконную раму, и руки тотчас отозвались тупой болью. Я осмотрела поверхность стены между моим окном и окном квартиры 4F. Камни – нечто среднее между кирпичом и блоками – выглядели не гладкими, а выщербленными. Время и погода изрядно сточили их, как и статуи горгулий на крыше. Я поставила ногу на первый выступ, и тут же над головой откололся камешек и упал вниз. Я всерьез испугалась, что погибну. Я всегда считала, что если чего и нужно опасаться в Коронадо, так это лифта. Но, очевидно, меня угробит не он, а это безумное восхождение. Набрав полные легкие воздуха, я шагнула с подоконника на выступ. Я велела себе не смотреть вниз, а сосредоточиться на том, сколько камней разделяет меня от заветного окна квартиры 4F, сулящего безопасность, и вести обратный отсчет.

8… 7… 6… 5… 4… 3…

– Все не так уж и плохо, – выдохнула я, почти добравшись до Уэса. …2 …1.

Но тут я наступила на замшелый камень, нога соскользнула и я сорвалась. Уэсли поймал меня, сжав больное запястье словно тисками. Внезапная острая боль прошила руку, в глазах у меня поплыло, как бывает перед откючкой. Уэсли что-то говорил, но его голос звучал далеко, а затем и вовсе смолк. Вокруг сгущалась темнота, затягивая меня в свое чрево. Но я вцепилась в руку Уэса, пытаясь удержать в голове ударные – звуки его шума. Я сосредоточилась на нем. Не на оставшемся расстоянии, не на времени, ускользающем от меня, как песок между пальцев. Я сконцентрировалась на этой рок-музыке, пока наконец не увидела перед собой стену, пока не услышала Уэсли, который просил меня дать ему вторую руку. Время вернулось и снова пошло привычным ходом. Я схватилась за Уэсли обеими руками, и он втянул меня в окно. Мы оба упали на пол в пустой квартире. С минуту мы просто лежали, переводя дух.

– Видишь? – Уэс перекатился на спину. – Это было увлекательно.

– Обсудим потом твое представление об увлекательном. – Я заставила себя сесть, морщась от боли, прострелившей руку от кончиков пальцев к локтю. Затем поднялась на ноги и оглядела квартиру, во всяком случае, попыталась, насколько это возможно в почти полной темноте. Свет проникал лишь через окна с улицы, но и так стало понятно, что здесь совсем ничего нет. От стен отражалось эхо, как бывает в пустых помещениях, а на полу, покрытом густым слоем пыли, виднелись лишь следы Уэсли, оставленные им чуть раньше. Он отряхнулся и провел меня через всю квартиру.

– Она пустует почти десять лет, – сообщил он. – Но если ты коснешься стен, то поймешь, что последний жилец держал тут не меньше пяти кошек.

Я содрогнулась. Я ненавидела кошек, и Уэсли об этом знал. Именно он нашел меня на полу рядом с квартирой мисс Анжели после нападения кошачьей стаи.

– Итак, кого мы ищем? – спросил Уэсли, направляясь к входной двери.

– Генри Миллс. Четырнадцать лет.

– Чудесно, – прокомментировал Уэс, открывая дверь и выходя в освещенный холл. – Может, если повезет, он вздумает побороться.