Паулине свои наставления, а меня подвел к лошади, на которой мне предстояло ехать.

Я повернулась к Паулине. Ее ресницы еще были мокры от слез, а по щекам размазалась грязь.

– Помнишь, подружка, как мы считали, чтобы скоротать время по пути сюда? Делай так же.

Она кивнула, а я поцеловала ее в щеку.

Каден подозрительно покосился на меня.

– Садись в седло.

Лошадь была огромной, почти такой же, как его громадный жеребец. Каден подал мне руку и помедлил, придержав поводья.

– Ты жестоко раскаешься, если нарушишь данное мне слово.

Я смерила его презрительным взглядом.

– Коварный лжец, который рассчитывает на честное слово другого? Полагаю, это надо воспринимать как насмешку? – Я протянула руку за поводьями. – Но я дала тебе свое слово и буду ему верна.

До поры до времени.

Каден отдал мне поводья, и я повернула следом за остальными.

Когда мы с Паулиной неслись во весь опор на своих равианских лошадях, нам казалось, что быстрее и быть не может. Но эти вороные звери летели, точно крылатые демоны, за которыми гонится дьявол. Я боялась, что на повороте вылечу из седла и попаду прямо под копыта жеребца Кадена. Когда выбрались из кустарника, мы перестроились, теперь по одну сторону от меня скакал Каден, по другую мальчишка Эбен. Только дикари могли обучить ребенка убивать.

Я пыталась считать, как посоветовала Паулине, но скоро сбилась. Знала только одно, мы скакали и скакали, проезжали милю за милей – а солнце все еще стояло высоко в небе. Мы с Паулиной знали: сосчитали до двухсот, значит, проехали милю, по крайней мере, на наших равианцах. Она должна понять, что варвары уже слишком далеко и не вернутся за ней, что ей не обязательно ждать, пока солнце скроется за холмом. Через час она уже отправится в Терравин – с той скоростью, на какую способны наши неторопливые ослики. А значит, скоро она будет в безопасности, там, где варварам ее не достать – и в тот же момент данное мною слово потеряет силу. Но пока время еще не настало. Еще слишком рано начинать искать удобный случай, если вообще мне удастся его найти.

Мы оказались в незнакомых местах, скакали по бездорожью, а я пыталась запоминать ландшафт. Наш путь лежал через пустоши, вдоль высохшего речного русла, через холмы, по редколесью, потом по низине. Я отмечала расположение гор, форму отдельных вершин, хребты, поросшие высоким лесом, – все, что поможет мне найти дорогу назад. У меня горело лицо от ветра и солнца, пальцы сводило от боли. Сколько еще я смогу продержать в седле, не сбавляя ходу?

– Sende akki! – крикнул, наконец, Каден, и кони перешли на шаг.

У меня заколотилось сердце. Если они собираются убить меня, зачем было тащить меня в такую даль? Может, это мой последний шанс. Смогу ли я опередить остальных коней?

Каден подъехал вплотную.

– Протяни руки, – велел он.

Я нерешительно посмотрела на него, потом на остальных.

– Я могу предложить вам драгоценности, – начала я. – И денег больше, чем любой из вас сможет истратить за всю жизнь. Отпустите меня, и вы…

Ответом мне был дружный смех.

– Даже всех денег двух королевств не захочешь, если знаешь, как поступает с предателями Комизар, – прохрипел Малик.

– Золото ничего для нас не значит, – сказал Каден. – А теперь протяни свои руки.

Я вытянула перед собой руки, и он обвязал их веревкой. Подергал за концы, проверяя, туго ли затянут узел, и я поморщилась. Финч, увидев это, одобрительно крякнул.

– Теперь наклонись ко мне.

Сердце у меня выскакивало из груди, я задохнулась.

– Каден…

– Лия, наклонись.

Я посмотрела на свои связанные руки. Скакать так я бы не смогла. Ноги у меня дрожали, но я надеялась, что все же смогу ударить лошадь в бока, чтобы пустить ее в галоп к дальней рощице.

– Даже не думай, – тихо сказал Каден. Его глаза были холодными, как у мертвеца, он ни на миг не отрывал их от моих, видимо, догадываясь, что я собираюсь сделать.

Я нагнулась, как он просил. Каден занес у меня над головой руку с черным колпаком. С криком я откинулась было назад, но он резко и грубо дернул меня, колпак упал на глаза, и мир стал черным.