Каден не вздрогнул, не отвел глаз, его обычная невозмутимость превратилась сейчас в какую-то пугающую отстраненность. Не ответив, он переключил внимание с меня на человека, стоящего рядом.

– Малик, этой придется ехать с тобой. Я не ожидал, что она здесь окажется.

Тот, кого назвали Маликом, выступил вперед, с похотливой усмешкой грубо схватил Паулину за запястье и дернул.

– С удовольствием.

– Нет! – взмолилась я. – Отпустите ее! Она ни при чем!

– Не могу, – негромко отозвался Каден, протягивая Финчу грязную тряпку, чтобы тот мог перевязать свою рану. – Но мы отпустим ее, когда отъедем на приличное расстояние.

Малик потащил Паулину к лошади, не обращая внимания на то, что девушка брыкалась и царапала его.

– Каден, нет! Умоляю! – закричала я снова. – Ради богов, она ждет ребенка!

Каден остановился резко, будто споткнувшись.

– Подожди, – скомандовал он Малику, вгляделся в меня, словно пытаясь прочитать на моем лице правду, и повернулся к Паулине.

– Это правда?

Паулина кивнула, по щекам у нее ручьями текли слезы.

Каден нахмурился.

– Еще одна вдова с ребенком, – процедил он сквозь зубы. Потом обратился ко мне. – Если я отпущу ее, ты обещаешь, что пойдешь со мной без борьбы?

– Да, – ответила я поспешно – может быть, слишком поспешно.

Он сощурил глаза.

– Обещаешь?

Я кивнула.

– Kez mika ren, – сказал он.

Рука, крепко сдавливавшая меня, ослабила хватку, и я чуть не упала – я даже не заметила, что почти не касалась ногами земли. Все смотрели на меня, желая убедиться, останусь ли я верна данному слову. Я стояла, не двигаясь, стараясь восстановить дыхание.

– Лия, нет, – выкрикнула Паулина.

Я только покачала головой, поцеловала пальцы, прижав их к губам, и подняла руку в воздух.

– Прошу тебя, Паулина. Доверься богам. Не плачь. Все будет хорошо.

Не сводя с меня безумных, расширенных от ужаса глаз, она кивнула в ответ.

Каден подошел ближе к Паулине, которую все еще удерживал Малик.

– Сейчас я отведу ослов подальше в кусты и привяжу их к дереву. Оставайся рядом с ними, пока солнце не зайдет вон за тот холм. Если уйдешь хоть на минуту раньше, умрешь. Если за нами будет погоня, умрет Лия. Ты поняла меня, Паулина?

– Каден, ты не можешь…

Он наклонился, ласково взял ее за подбородок.

– Ты поняла меня, Паулина?

– Поняла, – прошептала она.

– Хорошо. – Он отошел к своему коню и отдал команду небольшому щуплому всаднику, на которого я до сих пор не обращала внимания. Это был совсем ребенок, мальчик. Седло с Отто надели на стоящую поодаль лошадь, приторочив к нему мою фляжку с водой. Каден поднял с земли кинжал, отброшенный Финчем, и сунул в свой вьюк.

– Почему мне нельзя убить ее прямо сейчас? – спросил мальчик.

– Eben! Twaz enar boche! – прикрикнул на него здоровяк, покрытый шрамами.

Разразилась словесная перепалка, посвященная, как я решила, тому, когда и где меня убить, но даже за разговором они продолжали ловко и быстро двигаться; нас вместе с осликами повели в заросли. Финч посматривал на меня, держась за раненную руку, ругаясь на ломаном морриганском и повторяя, что мне повезло, что задета только мякоть.

– Рука меня подвела, – ответила я. – Я целила в твое черное сердце. Но не волнуйся, скоро подействует яд, которым я смазала лезвие. Смерть твоя будет медленной и мучительной.

Финч опешил, потом метнулся ко мне, но Каден, оттолкнув его, что-то крикнул по-вендански. Схватив меня за плечо, он наклонился к самому уху.

– Не дразни их, Лия, – прошипел он, не разжимая зубов. – Все они прямо рвутся убить тебя здесь же, на месте, и им это ничего не стоит.

Хоть я и не знала языка, но это поняла и без его перевода.

Мы зашли глубоко в густые заросли падуба и снежной ягоды. Когда дороги не стало видно, осликов привязали к стволам деревьев. Каден повторил