– У вас есть вилы, – сказал Ютланд, – топоры! Коса вообще в умелых руках страшнее острого меча. Вы же выделяете одного, что утром собирает скот со всех дворов и до вечера пасет в одном стаде?.. Вот так и дозорного на общий прокорм.
Старик тяжело вздохнул.
– Сперва нужно вернуть нашу деревню. Беркулас сказал, что теперь он ею владеет. И всеми нами.
– С этим помогу, – пообещал Ютланд. – Если это по дороге.
– Беркулас очень силен, – сказал старик. – И грозен.
– Судя по его людям, – заметил Ютланд, – не очень. Собери мужчин, пойдут со мной!.. Свою деревню и жизни своих семей нужно защищать, а не кланяться врагу.
– У нас нет оружия…
– А топоры на что? Головы рубить так же просто, как и бревна!
Староста содрогнулся от таких страшных слов, Ютланд поморщился, какая разница: расчленить корову на части или человека? С человеком даже проще, не обязательно разделывать так уж тщательно.
Собирал народ не староста, а сами пленные, иначе уговорить вряд ли бы удалось, они не столько расписывали свои страдания, таким сельчан не удивишь, как рассказывали с восторгом, изображая в лицах, как этот юный герой в одиночку перебил всех стражников, даже их командира, страшного и лютого Ластогона, одолел с легкостью, и если не воспользоваться его помощью, то им никогда не освободиться от Беркуласа.
Староста осторожно выяснил, надолго ли Ютланд задержится в их краях, Ютланд ответил честно:
– Сегодня же отправлюсь по своим делам. Если не решитесь на штурм, поеду прямо сейчас.
– А если…
– Тогда утром, – сказал Ютланд. – Но за ночь крепость нужно взять. Не возьмем, уеду все равно.
– Но там такая крепость!
Ютланд отрезал:
– Я сказал, помочь готов, но только не за счет своих дел. Я слыхал о древних героях, что странствуют по странам, чтобы помогать таким вот, но я не герой. И помогать не люблю. Каждый должен помогать себе сам. Ну, еще и соседу. Но я вам не сосед.
Бывшие пленные тут же обреченно начали собираться, а остальные мужчины, глядя на них, с неохотой и жалобами тоже принялись точить топоры и наскоро мастерить щиты хотя бы из широких крышек для кадушек.
Староста советовал дождаться хотя бы полуночи, Ютланд и сам понимал, что лучше попозже, когда даже стражу начнет клонить в сон, но помалкивал, пока эти селюки соберутся, рассвет будет не за горами.
Луна почти не показывается из плотных туч, а когда вышли из-за такого же темного, как и небо, леса, Ютланд ощутил разочарование, рассмотрев на небольшом приплюснутом холме просторный кирпичный дом всего в два этажа.
Вплотную с домом – деревянная башенка чуть выше трубы, но тоже с крышей от дождя. И хотя рядом с домом просторные сараи, амбары и вроде бы конюшня, но крепостью могут назвать разве что эти затурканные крестьяне, что всю жизнь не выходят дальше своих огородов.
Правда, дом и сараи огорожены не простым плетнем, а частоколом из заостренных кверху кольев, но перебраться нетрудно, да и ворота простые, можно снести с петель одним пинком.
В помощники Ютланд выбрал самого крепкого из мужчин, похвалил его за умение обращаться с топором, хотя какое там умение, и тот теперь постоянно ходил за ним по пятам.
– Боровик, – позвал его Ютланд, – видишь ту башенку рядом с домом?..
– Да…
– Там может торчать дозорный, – пояснил Ютланд. – Потому ждите, пойду один.
Боровик спросил с затаенным страхом, но и заметным облегчением в голосе:
– А мы… остаемся?
– Я подам знак, – сообщил Ютланд. – Вы должны взять эту крепость штурмом!.. Хотя ворота я вам вообще-то открою. Никого не щадите, потом намаетесь с пленными. Убивайте всех, вы должны ощутить ярость победителей…
Он сам ощутил, что говорит строго и серьезно, так говорил Михей, отправляя команду, в которой он был новичком, в опасные рейды. Боровик и остальные крестьяне смотрят ему в рот, слушают с почтением, а это значит, говорит что-то в самом деле важное и значительное.
– Ждите, – повторил он. – Ждите знака.
Боровик спросил торопливо:
– Какого?
– Не знаю, – ответил Ютланд. – Что-то заметное. Подожгу что-нить. Обожаю жечь…
Они молча смотрели ему вслед, а он перешел на бег, подумав на ходу, что можно было бы на Алаце, но так отдалился бы от крестьян, лучше пусть
