бил и рвал быстро и безжалостно, а когда кровавая пелена ушла, он увидел только столпившихся по ту сторону дороги испуганных крестьян, что смотрят на него с еще большим ужасом, чем на стражей этого некогда грозного командира отряда.

Всадники разбросаны по дороге и по ее сторонам, сейчас их уже полдюжины, это набежали и те, кто ехал сзади схваченных за недоимки. Кони с опустевшими седлами отбежали в сторону и уже щипают верхушки кустов с самыми нежными молодыми листочками.

Он тряхнул головой, чувствуя странное ликование, кровавая пелена не охватила всего, все равно видел все, только не мог удержаться от свирепого желания бить и убивать без всякой жалости.

Унимая бешено стучащее сердце, он с небрежностью швырнул меч на середину дороги.

– Похоже, – сказал он все еще зло, – меч все-таки не дает полной власти? А что дает?

Крестьяне смотрят на него вытаращенными глазами, наконец самый смелый взмолился:

– Господин… можно нам… уйти?

Ютланд сказал равнодушно:

– Если хотите уйти, заберите коней. И остальное.

Он повернул Алаца, но сзади раздался испуганный крик, полный надежды, страха и отчаяния:

– Подожди!.. Ты нам нужен!

Он оглянулся, к нему бежит молодая девушка, хорт загородил к нему дорогу и зарычал. Она замерла в испуге, крупные красивые глаза навыкате наполнились слезами.

– Помоги нам, – взмолилась она тонким голосом. – Этот человек чужой, он пришел со своей бандой и сказал, что отныне мы все будем платить ему дань. А еще он будет брать молодых женщин на потеху, но без грабежа, а строго по закону: каждый день новую, а старую будет отпускать обратно! Но где такой закон?

Ютланд смотрел на нее равнодушно, она всхлипнула и вытерла краем подола глаза, показав голые ноги до самого низа живота.

– Законы здесь, – ответил Ютланд холодно, – как вижу, устанавливает каждый сам.

Она вскричала:

– Установи нам ты!

Он поморщился.

– Я не умею.

Она сказала отчаянным голосом:

– У кого в руках сила, тот и закон!.. Ты победил, установи нам свой закон!

– А он вам поможет?

Она сказала торопливо:

– Поможет! Только прогони этого грабителя, которому служили эти плохие люди! Здесь были вольные земли, а он установил свою власть!.. Мы свободные люди!

– У свободных тоже есть закон, – ответил он. – И своя власть. И охрана. Иначе свободные недолго останутся свободными. Еще не знаете? Даже я понял… Ладно, провожу до ваших домов, пока вас снова не похватали, как овец.

Они покорно тащились за его конем, жалкие и пугливые, на него тоже смотрят со страхом, если один побил целый отряд, то вдруг да окажется еще страшнее, сильные всегда обижают и грабят слабых, избежать никак, разве что стать еще сильнее…

А сильнее стать просто, подумал он хмуро. В деревне не меньше сотни мужиков, что за овцы, если их грабит отряд в пять-шесть человек?

Старостой деревни оказался старик, еще крепкий, несмотря на согнувшие его годы, но глаза Ютланду очень не понравились, кроме тоски и безнадежности увидел и нежелание бороться ни за себя, ни за своих людей.

Молодая женщина, которая единственная решалась разговаривать с Ютландом, сказала старосте горячо:

– Это великий воин! Он одолел целый отряд людей Беркуласа!.. Я уговорила его помочь нам…

– Не уговорила, – возразил Ютланд, – я согласился посмотреть, почему сами не в состоянии себя защитить. В бандах всегда мало людей. В любой деревне мужчин в десять или хотя бы в пять раз больше.

Старик горестно вздохнул, покачал головой, что сидит на плечах крепко, как заметил Ютланд, но впечатление такое, что трясется.

– Они всегда собираются в кулак для грабежа, – пояснил он, – или удара. А мы работаем порознь!..

– Защищаться легче, – возразил Ютланд, – чем нападать. У вас стены!

– Нас легко застать врасплох в поле…

– Почему не сделать вышку, – поинтересовался Ютланд, – чтобы кто-то один наблюдал сверху? С высоты видно далеко. Как только заметит вооруженных чужаков, поднимет тревогу…

– У нас нет оружия, – напомнил старик горестно.