– Ну так уйди, – как ни в чем не бывало пожал плечами Змей. – Я расскажу тебе потом, чем все закончится.
Женщина едва открыла рот, чтобы что-то ответить, как Гор перебил:
– Ты же понимаешь, – шепнул совсем тихо, так, чтобы слышала только Бану. Понимаю, подумала женщина, не кивнув: разговора не избежать.
Змей ушел, не дав опомниться. Гистасп едва не чесался от любопытства, но спрашивать не стал.
Бану ушла вскоре после разговора, оставив большинство своих попутчиков «разминать кости в женском обществе». Трезвая часть охраны вместе с Гистаспом довела ее до покоя и стала стражей снаружи. Оставшись одна, Бансабира села на подоконник меж открытых ставен, положив одну из рук на согнутое колено. В душе волнами Великого моря вздыбились самые смешанные чувства. Нет, ничего даже отдаленного с тем, что Бансабира испытывала к Маатхасу, в сердце не разгорелось при встрече с Гором, однако она явно чувствовала больше положенного: тревогу, смятение, ужас, растерянность. Раньше Бану частенько ловила себя на желании увидеть наставника вновь. Казалось, пересечься с Гором еще хотя бы раз стоило непременно: спросить, какого лешего он поступил так, как поступил, сказать, какой он в самом деле непроходимый ублюдок и идиот, пожелать всех благ и понять, что наконец все закончено, точка поставлена и больше присутствие Гора никогда не омрачит ее жизнь.
И вот – встретились. «И что дальше?!» – мысленно прокричала Бансабира самой себе. Стало очевидно, что в лоб не спросишь, в лоб ничего не скажешь. Потому что от прямого взгляда Гора горло сковывало каленым железом. Будто она опять была восьмилетней, будто только вчера он выжег на ней рабское клеймо.
Гистасп ушел к себе, проводив таншу. Зашел в покой, запер наглухо тяжелую дверь… и упал на колени.
Эти ее дурные зеленые глаза.
Эти прямо развернутые нежные плечи.
Белая кожа, от которой сегодня пахнет чабрецом, и шрамы, выдающие ее непростой характер.
Эти ее крутые бедра и стройные оголенные платьем ноги…
Которые так и звали к тому, чтобы раздвинуть их, повалив таншу на жесткий пол, и взять все, от чего уже сил не было держаться!
Закусив губу, Гистасп потянул завязки штанов под кафтаном, запустил руку внутрь, потом остановился и оделся обратно. В зале еще оставались шлюхи.
Выйдя из пиршественной залы, Змей бросил командный клич среди подчиненных и уже через два часа просил внеурочной аудиенции царя.
Наутро Алай Далхор сказался серьезно больным, и переговоры было решено отложить.
В девять утра Змей вновь постучал в кабинет царя и, получив разрешение, вошел. Он накопал не так уж и много на ясовцев, зато о Бану мог рассказать многое и, кажется, решился это сделать. К удивлению, царь обнаружился не один, а в компании Яфура Каамала.
Кабинет этот был самым обычным – просторным, достаточно светлым, с небольшим высоким столом, не рассчитанным на крупные сборища, на котором стояли серебряный графин с несколькими стаканами и лежал какой-то пергамент.
– Проходите, Змей, – позвал царь и вернулся к разговору с гостем. Судя по тому, что Гор услышал, Далхор не смог дождаться его новостей и вчера вечером попросту спросил того, кого счел нужным. Что ж, терпение в ожидании никогда не было сильной стороной Стального царя.
– Я все-таки не понимаю, – твердил Алай, искренне хмурясь от усилий разобраться. – Ну вы же должны были выехать с каким-то распоряжением?
– Не совсем так, ваше величество, – уклончиво и терпеливо отозвался Яфур. Гор устроился по левую царскую руку. – Если позволите, я объясню.
Алай кивнул, с сомнением глядя на собеседника.
– Каждый из двенадцати танааров Яса некогда был самостоятельным княжеством, полагаю, вы слышали. – Алай подтвердил. – Поэтому положение танов в Ясе весьма высоко. Кроме того, в нашей стране есть несколько правил относительно свадеб. Например, о том, что земной женой может быть только женщина одного с мужчиной сословия.
– Земной женой?
– Если вкратце, матерью наследников, которой в случае безвременной кончины мужа доверяется быть регентом при малых детях. Так тан или ахтанат может жениться только на тану, танин или госпоже танской крови, то есть племяннице действующего тана. Но, видите ли, в чем дело, семья раманов, правителей, в Ясе одна, и равных им нет. Посему чаще всего ахрамады, будущие раманы, тоже женятся на танин. Это вполне логично, учитывая, что каждая танская семья издавна так же знатна, как и Яасдуры, которые некогда смогли усмирить вояк магией жрецов, поэтому такое положение вещей всех устраивает. То же самое относится к ситуациям, когда в качестве будущей раману избирается девица из рода Тайи или Сирин – они носительницы древнего знания Праматери, лучшего для династии и желать нельзя. Однако, когда речь заходит о чужестранках, в силу вступает необходимость согласия большинства.
Змей невольно стал вслушиваться внимательнее. Алай, все такой же прямой как обычно, немного подался вперед.
– Чтобы заключить подобный брак, как минимум семь танов из двенадцати должны подтвердить свое согласие с выбором династии. В конце концов, рано или поздно именно этой женщине им придется подчиняться. В другой ситуации – в любой за последние лет двести, исключая недавние десять, – эта проблема решается легко. В столице, Гавани Теней, во дворце династии всегда пребывает ахтанат или танин каждого из двенадцати танских домов. С одной
