– Мне рассыпаться в доказательствах? – Удивленно поднял брови колдун. – Обойдешься.

– И что теперь нам с этой правдой делать?

– Жить! – Засмеялся колдун. – Вы сегодня как второй раз родились. Ещё раз может не повезти.

Тут хмыкнул уже я.

– Жестко ставишь вопрос. Но до тех, кто может его решить, ваше предложение доведут.

– Уж постарайтесь. А пока вам лучше быстрее отплывать. То месиво, что вы сейчас накрошили, вам изрядно кровников прибавило. Не ищите неприятностей. Троих убежавших еще не приговорили.

– Ты, почтенный, для нас прямо как настоящий друг.

– Отнюдь, – Бринн высказался без обиняков, – на суде ни вы, ни они на меня можете не рассчитывать. Я тут просто зритель. А притащить меня туда ни у кого силенок не хватит. Но в будущем вполне возможно, что действительно станем друзьями. Если будет хватать ума прислушиваться к моим словам.

Мы задержались ровно на столько, сколько потребовалось загрузить в шлюпку бочки с водой и снятый с убитых лут. Якорь бригантина начала выбирать одновременно с подъемом шлюпки.

Взятой на буксир шхуне с тремя десятками трупов, сброшенных в трюм, после выхода на заметные глубины подорвали днище. Оставлять такое количество вещдоков помимо здравого смысла запрещали инструкции.

Аммерлин ан Брой, лорд Скарлаха и Торнклира, сидел у камина и потягивал подогретое вино с медом. Сидящий напротив старый друг делал то же самое. Комнату освещали только отблески пламени очага.

– Они действительно очень непросты, друг мой.

– Ты в этом сомневался? – вопросом ответил лорд, отхлебнув вина из своего кубка.

– Нет, но тут был такой удобный случай, чтобы убедиться лично.

– И как?

Бадварт Тиннер, известный под прозвищами «Ледяной Бринн», «Отшельник с Торнклира», «Живодер из Хейло» и полудюжиной других, блеснул зубами в улыбке.

– Когда ты звал их поединщика в дружину, чутье тебя не обмануло. Все мясо на пристани он, считай, что в одиночку навалил.

– Скажи мне что-то, чего я не знаю. – Владетель Торнклира приложился к кубку и поморщился от воспоминаний. – Когда эти бестолковые болваны увидели палача, словесный понос было не заткнуть.

– Ты их еще и на дыбу вздернул?

– Я что, зверь какой-то? – Оба собеседника мерзко хихикнули. – И так грехов для виселицы достаточно.

– Тюрьмой не ограничишься? Альфрам уже мертв все-таки.

– Для порядка надо кого-то вздернуть. – Лорд печально вздохнул и снова отхлебнул вина. – Умаления моего достоинства люди не поймут. Да и было бы кого прощать, форинга[13] и друзей в бою бросили, шкуры.

– К тому времени этот Малх… – колдун фыркнул, подчеркивая недоверие, что имя настоящее, – друзей уже повырубил.

– Тут и одного тугого на ногу Алфрика хватит, – не стал спорить лорд. – За такое даже не виселица, а кол нужен. К моему сожалению, придется ограничиться виселицей. Да и ей за нападение, а не за трусость. Родственника моего безмозглого, к огромному несчастью всей семьи, тоже убили.

– Любовь к родне приходит сразу же, когда ее прикончат? – поддел приятеля колдун.

– Сдох наконец, ну хрен с ним, – доверительно поделился ан Брой. – Я уже было подумывал, если сам шею не свернет, придется отравить мерзавца.

– За что так?

– Не знаешь?

– Нет.

– На Рэнни с друзьями поспорил, псина вонючая.

– И много заложился?

– Сотню золотых.

– Солидная сумма, – снова блеснул зубами колдун, – которой у него нет. Попробую угадать, друзья, ну с кем он на твою дочь поспорил… в этом деле тоже не выжили?

– Ага, Алфрик мозги вон на твоих глазах раскидал.

Колдун отпил вина и негромко хмыкнул.

– Подозрительно удачно получилось. Интересно, что бы ты сделал, если бы дурачье все-таки бригантину отбило.

– Мальчик собирался за свое «дело чести» извиниться, в подарок ее мне преподнести. И на Рэнни своим первым абордажем впечатление произвести.