По понятным причинам, практически все время, пока судно штормовало по воле волн, люди сидели под палубой. Основной задачей вахт являлось обеспечение живучести «Камбалы», читай контроль повреждений и протечек и периодическая откачка ручными помпами просочившейся внутрь воды. Запускать располагавшиеся на верхней палубе основной, либо резервный генераторы на электропомпы при десяти – пятнадцатиметровой волне дураков не было, садить аккумуляторы – тем более. Сейчас основной генератор запустили, но киловатты забирал авторулевой с радиолокатором.

В трюме из-за его протекающего грузового люка, объемов, болтанки, неудачного расположения ручных водооткачивающих средств или, скорее даже, хитрозадых вахтенных воды скопилось несколько больше, чем было допустимо. В конечном итоге, на помпу угодил я. Вторым неудачником – под свет фонаря дергать ручку со скоростью семьдесят качков в минуту – оказался здоровяк Паша Кельчевский из экипажа, подпольная кличка «Протеин». Штангист и бодибилдер, могущий часами рассуждать о правильном питании и тягании всяких железных предметов, уже в походе по непонятным причинам пристрастившийся к щиту и боевому топору из захваченных на «Коне Ранн» трофеев. Что, к слову, говорило о его здравом смысле и присутствии некоторой толики мозгов, в чем качкам нередко отказывают. Мой учебный двуручник он тоже пробовал, но сильно много времени ему не уделял, тоже вполне логично рассудив, что на данном этапе тренировки непрофильным оружием малоактуальны.

Когда-то грузовой трюм грузом был забит до пределов грузоподъемности «Камбалы». Теперь, когда часть содержимого сбросили на Торнклире, осадка бригантины уменьшилась, но сильно свободнее в трюме не стало.

Если прикинуть ценность некоторых товаров в средневековье, мы были загружены если не чистым золотом, то серебром точно. Например, за натуральный шелк и кружева в некоторых регионах могли обещать золото по весу. От вида бочонков с красным и черным перцем меня вообще разбирал смех. Если их ценность была хотя бы вполовину соответствующей ценам земной истории, было бы очень забавным менять продлевающие жизнь и поднимающие на ноги чуть ли не трупы микстуры на несколько килограммов перца из магазина на углу, с куском туалетного мыла в бонусе самым лучшим клиентам. Я даже сделал мысленную пометку вспомнить об этом, после того, как вышестоящее руководство предъявит к оплате те блага, которыми меня оделило авансом.

Данная мысль оказалась последней спокойной и ленивой, прежде чем я опять очутился в центре очень неприятных событий.

Первым признаком накрывающей нас сверху, пардон, раздвинувшей снизу булки задницы стало какое-то шебуршание, хруст и скрежет под днищем, на которое я сразу даже не обратил внимания. В отличие от Паши, который сразу сообразил, что и почем.

– Камни под днищем! Сели на мель!

Матрос бросил помпу и пулей метнулся на палубу, вопя на ходу. Но было поздно. «Камбала» наткнулась на что-то уже не днищем, а носовой частью, которая с ясно слышимым хрустом на глазах полезла вверх. Сразу же после этого через ведущий вниз люк стало видно, что откуда-то из-под грузов, складированных у носовой переборки, в трюм попёрла вода. Ладно, что хоть пока ручьем, а не сшибающим с ног потоком. Откуда точно шло поступление воды, оказалось неясно, источник потока перекрывало имущество. Перспективы было плохими – конкретно в трюме, разрезавшая отсек напополам нижняя палуба не обладала даже зачатками водонепроницаемости. В центре она представляла собой один съемный настил под грузовым люком.

– Все! Приплыли! – Я тоже взлетел наверх.

– Пробито днище, серьезное поступление воды в трюме. Пробоина у носовой переборки, прикрыта грузом!

На палубе с таким докладом я был не одинок. Примерно то же самое орали с бака, оба носовых отсека также топило. Вахта, сквернословя на ходу, убирала паруса. По палубе огромными скачками, не обращая внимания на хруст, скрежет, увеличивающийся крен влево и разворачиваемую волнами бригантину, пронесся шкипер, лично оценить повреждения.

В таранный отсек он не стал даже заглядывать. Навстречу шкиперу под свет аккумуляторных фонарей из люка высунулся мокрый, как мышь, Мазур и, увидев своего капитана, немедленно заорал:

– Первый отсек, топит все! Низ затоплен, на палубе воды по колено! Быстро поднимается!

Абросимов махнул рукой, что понял доклад, и проскочил к бушприту, оценить, в свете своего фонаря, на что мы напоролись. Что в задницу мы уже провалились, стало понятно сразу же, он даже не успел обернуться. Кэп в свете светодиодных фонарей там как будто обмяк.

– Бригантина на рифе! Экипажу надеть спасательные средства! Шлюпку и спасательные плоты с кормы на воду! Приготовиться к эвакуации! Аварийным партиям первый, второй третий отсеки покинуть! Задраить люки!

Я машинально плеснул фонарем вниз, благо открытый промежуточный люк сверху достаточно просматривался. За то краткое время, что я маячил наверху, черная бурлящая вода уже закрыла собой доски настила прохода меж грузовыми штабелями. При такой скорости затопления, покинуть судно, пожалуй, было самым оптимальным вариантом спасения. Ни откачать, ни заткнуть пробоины при такой скорости поступления воды в три носовых отсека (а в первых двух затопление, видимо, было еще выше, чем в трюмном) было нереальным. Я выскочил наверх и, захлопнув крышку, задраил люк. Теоретически, не в пример средневековью, все выходящие на верхнюю палубу люки на бригантине претендовали на герметичность.

Рядом тут же оказался Майдаров в оранжевом спасательном жилете:

– Серега! Дуй на лебедки, спускаем шлюпку!

Перед тем как выполнить приказ, я все же решил глянуть, на что мы напоролись. На появлявляющихся и исчезающих камнях под носовой частью бурлила и исходила пеной вода. И что еще более печально, нас с каждым ударом волны в борт все больше и больше разворачивало на соседние камни. Где