откинулась на спинку стула, все же воспользовавшись предложенной курткой. Правда, не стала надевать ее, а просто накинула на плечи.

– Какой уж есть. Я всегда такой, какой есть, со всеми потрохами. Зато я никогда не вру и не притворяюсь.

– Играешь, недоговариваешь, скрываешь, но не врешь, надо отдать тебе должное, – сказала она. – А сейчас ты напоминаешь ежа. Все действительно настолько серьезно?

Кивать он не стал, только прикрыл глаза на более долгий срок, чем обычно.

– Я помешаю?

– Никогда. Но устроит ли тебя участь жены декабриста дней на пять?

Она тоже кивать не стала, только уголки губ чуть приподнялись.

– Нас не подвезли к зданию аэропорта, представляешь? И автобус не подали, спасибо хоть трап не забыли подогнать. Тридцатиметровка до входа по взлетно-посадочным полосам. Ты не знаешь, такое передвижение противоречит инструкциям безопасности?

– Не знаю, – фыркнул Ворон. – У меня в голове подобного рода инструкции никогда не задерживались.

– В такую собачью погоду подобная прогулка – нечто. Сразу почувствовала себя дома.

– Ты утрируешь, кстати, никто на взлетно-посадочную вас не вывел бы.

– Я без понятия, как называется асфальт по ту сторону аэропорта, где самолетики паркуются.

Ворон рассмеялся:

– Это еще не самое страшное. Я рассказывал, как однажды чуть не опоздал на пересадку?

– Когда весь самолет выдохнул в едином порыве, узнав, что в Европе зимнее время?

– Самолет тогда задержали из-за снегопада, а процентов у девяноста пассажиров пересадки на другие рейсы. Стюардессы, думаю, изрядно потешились над ерзающими в креслах русскими. Только это не через Атлантику. Мы из Шереметьево в Мадрид летели. Я сидел рядом с бизнесменом. Помню, он торопился в Чикаго на крестины сына. Ему повезло, кстати. Так вот, в конце концов один из бортпроводников, двухметровый негр, не выдержал, встал в конце самолета (видимо, чтобы в туалете спрятаться, если дикие русские его растерзают) и объявил: «Леди и джентльмены, в Мадриде зимнее время».

– Забавно.

– Наверное, он приготовился, что его будут убивать, а самолет полным пассажирским составом покатился со смеху. На пересадку в Коста-Рику некоторые, правда, все равно опоздали. Но я о другом случае. Рейс из Восточного в Западное полушарие через Атлантику. Я должен был прилететь в одиннадцать утра, а самолет приземлился в восемь вечера. При этом он вроде бы над Бермудским треугольником не кружил.

– Возможно, ты перепутал время?

– Когда я путешествую, то надеваю двое часов. На правой руке они показывают время страны, из которой я вылетел. На левой – в которую прилечу. Но все может быть, хотя я и не представляю, как у «Боинга» горючки хватило на такой подвиг.

– Ну их, эти самолеты, поехали.

Ворон поднялся и подал ей руку:

– Леди предпочитает такси или автобус?

– Значит, ты по-прежнему гоняешь на мотоцикле. И как только Денис тебя терпит…

– Денис золото, вот Роман каждый раз предрекает мне смерть от столкновения с деревом, причем почему-то именно с осиной. Не повстречаться мне ни с дубом, ни с березкой, ни с рябинкой. Уж не знаю, вампиром меня считает, что ли, которого только осиновым колом прибить и можно. Но автомобиль я купил, зря ты так. Просто сейчас он… скажем так, в ремонте.

– В таком случае дама выбирает такси. Я прилетела на две недели. Как у тебя со временем?

– Подходяще. Именно стольким я и располагаю. Разве лишь буду иногда отлучаться по работе.

– Надолго?

Ворон повел плечом.

– Значит, почувствую себя женой разведчика в тылу врага. Интересный опыт.

Выходя из аэропорта и садясь в поданный к самому подъезду автомобиль, Ворон готовился к тому, что его окликнут, но все было тихо.

Так же, без осложнений, они добрались до гостиницы. Номер был забронирован заранее, постояльцев оказалось немного, и никаких сюрпризов не предвиделось.

– Сейчас, – сказал Ворон, отходя от конторки администратора и доставая оживший телефон.

Звонил Роман, поставил в известность, что привез Дениса к себе – решил, так будет менее рискованно. Похоже, Ворон таки нагнал на него беспокойства своим неадекватным поведением, и теперь доктор буквально дул на воду. Мнение самого Дениса по этому поводу предстояло узнать завтра, возможно, послезавтра. Каким бы золотом тот ни являлся, за словом в карман больше не лез, особенно в разговорах с Вороном, к опеке относился с презрением и периодически показывал зубы. Ну, хоть с Романом он легко находил общий язык, особенно после приключения с «белыми сталкерами», когда