твоей хозяйки Сидонии.

Она. Она! Мне казалось, что земля ушла у меня из-под ног. Дыхание внезапно перехватило.

– Мои дьяболики раскрыли ваш заговор против меня, и тогда я подговорила девчонку Пасус сделаться твоей помазанницей, подсказав ей, что это будет идеальный способ избавиться от соперницы. Я научила ее, что сказать, чтобы подозрения пали на моего внука. Глупышка даже не поняла, почему мне хотелось, чтобы она сказала тебе все эти вещи, раз все равно предполагалось, что ты умрешь. Однако послушно выполнила мои приказы, не соображая, что готовит собственную кончину. – Циния перевела жесткий взгляд на Тайруса. – Теперь ты доволен?

В ушах у меня шумело. Голова закружилась, я едва расслышала голос Тайруса:

– Благодарю вас за откровенность. Желаете получить снотворное сейчас?

– Я хочу своими ногами дойти до собственного гроба.

– Понимаю, – с уважением произнес Тайрус, обнял ее за плечи и поцеловал в лоб. – Спасибо за все, чему вы меня научили, бабушка.

Вздернув подбородок, Циния в последний раз обвела взглядом Гелиосферу. Лежащих в отключке дьяболиков, толпу беспощадных врагов, меня, которую она приговорила к смерти, той самой, что ожидала теперь ее саму.

– Да, Тайрус, теперь я вижу, ты – истинный Домитриан, – начала она свою предсмертную речь. – В эти недели я была абсолютно уверена, что мы – союзники. Что ты станешь тем, кто под моим руководством возродит великую империю. Вместо этого ты устроил заговор с целью убить меня. Горе всем вам, ибо вами будет править сам дьявол! Его правление еще не началось, а путь уже усеян трупами жертв его злобы. Вполне в духе самого жестокого из моих потомков. Вы сами обрекли себя на гибель, – ее голос упал до шепота, который мог расслышать только дьяболик. – Как и я.

Она дрожала так сильно, что это было заметно даже под тяжелым церемониальным платьем. Шприц со снотворным, который доктор нан Домитриан поднес ей на подушечке, чуть не выпал у нее из руки. Циния сунула его в карман и, гордо выпрямившись, подошла к хрустальному гробу. Она улеглась в него, скользнула прозрачная крышка.

На наших глазах гроб с Цинией отделился от Гелиосферы и исчез в темном небе, отправившись к самому яркому солнцу системы. Если он долетит до звезды и сгорит, это будет благословением правлению Тайруса. Если же гроб разорвет в гравитационной турбулентности, тогда… будет распространена ложь, что он благополучно долетел до звезды.

Мой разум окончательно помутился. Ожидание неизбежной смерти наконец покинуло меня. Слова Цинии звучали в моей голове, зародив новые сомнения. Я отчаянно хотела поверить им. Поверить в то, что один из двух людей, которых я любила, не убил второго. Но… Что, если она соврала, лишь бы получить снотворное?

Тайрус однажды сказал мне, что чем аппетитнее наживка, тем охотнее ее заглатывают. Если это было ложью, то столь желанной, что я мечтала поверить в нее.

Между тем он сошел с возвышения. В своих золотых одеждах и с ореолом из волос, причесанных по церемониальной гелионической моде, он сиял, подобно солнцу. В его лице, которое могло выглядеть беспощадным, была и какая-то мягкость, и потребность в любви.

– Немезида, ты слышала, что она сказала? – спросил он.

– Как я могла не слышать? – Я неуверенно подняла на него глаза.

– Тогда позволь своей душе сказать тебе правду. Я же знаю, что она у тебя есть, так же как у меня. Правда в том, что я всегда тебя любил, – сказал Тайрус.

Он так на меня смотрел, что было ясно: император совершенно забыл о том, что в Гелиосфере находились другие люди. Он видел только меня, так же, как и я видела только его.

– Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Чтобы мы вместе управляли галактикой.

– Поклянись… поклянись, что не приложил руку к смерти Донии.

– Клянусь своей империей! – Он прижал руку к груди.

Но я все еще сомневалась. Лицо Сидонии, умоляющей меня об осторожности, встало перед моим внутренним взором. Все же искушение взять Тайруса за руку было непреодолимым. Он один был всем, чего я хотела, однако не могла же я позорно забыть ее смерть… Внезапно я вспомнила, что Сидония всегда желала мне счастья. О том, как она была рада, когда я научилась чувствовать и нашла свою любовь.

– Если я когда-нибудь узнаю, что ты мне солгал, – тихо предупредила я, – пощады не жди.

– Я бы и не ждал ничего иного от тебя, любовь моя, – улыбнулся он. – А теперь возьми меня за руку.

Если он был убийцей, у меня впереди целая жизнь, чтобы это выяснить. Я могу хоть завтра же отомстить за Сидонию, если только узнаю, что ее убил именно он. Или отомстить через десять лет, если это вскроется через десять лет. Зато до этого проживу десять прекрасных лет. Я всегда буду скорбеть о Сидонии, но однажды я уже пережила ее потерю, значит, смогу сделать это вновь.

Я подняла глаза на нового императора, чья фигура возвышалась надо мной, подобно восходящему солнцу. Он протягивал мне руку – один из своих лучей, предлагая осветить меня своей славой. Однако он не был только императором. Еще он был Тайрусом, юношей, с которым мы строили заговоры, который рассказывал мне о своей жизни, объяснял, что такое молния, целовал…