Вообще-то совет бояр собирался не так чтобы часто. Определенных дней для заседаний не было. Сходились в боярских палатах только по мере надобности. Иными словами, все больше от случая к случаю. А тут прямо спасу нет. Степенная и размеренная жизнь пошла прахом. Уж третий день сбираются, гомонят и ни к какому решению прийти не могут. А все Карпов, этот новоиспеченный боярин.

Нет, есть в их рядах еще один новичок, боярин Борятский. Но тот из старинного и уважаемого купеческого псковского рода. И в малом вече заседал далеко не один год. Словом, со всех сторон знаком. Род его крепок, ветвист и известен за пределами псковской земли. Карпов же выскочил из ниоткуда и сразу взял много силы. А такое может только насторожить и вызвать враждебность.

Беда в общем-то была ожидаемой. Еще по осени ни с того ни с сего посол шведский высказал целый ряд претензий к псковским купцам. Де, они пробавляются контрабандой и еще бог весть чем. Вот так послушаешь – и во всех бедах на шведских землях тоже виноваты псковичи. Выдвигая обвинения, посол высказывался не только в целом, но и указывал конкретные фамилии. Немало купцов уличил в нечистоплотности. Причем далеко не мелких купцов-то. Даже бояре поминались. А вот Карпова посол вообще никак не упомянул.

Оно и понятно. Тот имел со шведами самые тесные связи. Закупал у них руду, пусть и посредством новгородского купца. И весь металл, что в слитках уходил в Европу, шел через шведов в Дерпте и Нарве. И на этом шведский король имел неплохой прибыток. Сладил Иван Архипович канал вокруг водопада на Нарве и со шведских купцов за проход пошлину не берет. В смысле сам не берет. А вот городские власти Нарвы – очень даже, пусть канал и на псковской стороне.

Казалось бы, причин его в чем-либо обвинять никаких. Им, наоборот, выгодно сотрудничество с ним. И при творящихся безобразиях впору думать, а не сторонником ли шведов является Карпов. Но в частных беседах с боярами посол прямо заявлял, что причина подобного отношения со стороны Швеции кроется именно в упрямстве Карпова. А там и слухи по городу поползли.

Хотя на официальном уровне вроде как никто и ничего не озвучивал, вопрос этот даже на вече вынесли. А там и решение созрело, мол, хрен этим шведам на всю морду, а не секреты псковского боярина. А как сунутся, так они им хотелку-то и поотбивают. Во многом это являлось результатом работы Кузьмы и его подручных, а также способствовал и героический ореол Карпова. Нет, коли был бы жив князь Трубецкой, то оно понятно. Но людям все же ближе живой герой.

Однако то все разговоры. А вот по весне начали поступать сведения о том, что шведы задерживают всех псковских купцов по самым надуманным обвинениям и причинам. И происходит это повсеместно. Задержанных препровождают либо в Дерпт, либо в Нарву. Суда арестовывают и ставят у причалов. Торговлишка умирала.

И вновь поползли слухи о несговорчивости боярина Карпова. Да еще и на фоне того, что уж его-то товар никто не трогает. Подумаешь, тот ходит под новгородским флагом. Это не имеет значения.

Стоит ли говорить о том, что совет бояр совещался чуть не круглые сутки, стараясь выработать хоть какое-то приемлемое решение. Оно бы проще пареной репы взять Ивана за горло и заставить решить вопрос со шведами. Но…

Во-первых, одних только налогов от мануфактур и заводов Карпова шло не меньше пятидесяти тысяч, что для казны Пскова было значительной суммой. Во-вторых, да, все претензии крутятся вокруг Карпова, но ведь, по сути-то, он прав, и думать им нужно не о шведском благе, а о пользе Пскова. Вот так, за здорово живешь, прогибаться, даже перед одной из сильнейших держав Европы? Да долго ли тогда вообще стоять Пскову? Ну и, в-третьих, убытки-то от умершей торговли несут купцы. До простого люда те беды не вдруг докатятся, а потому нечего и гадать – пожелай бояре и купцы сдать Карпова, его поддержит большое вече.

– Совет объявляю открытым, – произнес глава собрания боярин Офросимов.

Обвел всех взглядом, тяжко вздохнул, после чего устало опустился на лавку. Хотя, казалось бы, заседание только началось. Н-да. А как еще выглядеть, коли ситуация очень даже серьезная, а единства среди бояр нет. Да что единства, даже москвичи меж собой никак уговориться не могут. А они ить собой представляют большинство. Горячинов теперь как-то на особицу, никак не решит, к кому примкнуть. Пятницкий – тот с Карповым, но…

Странные они какие-то единомышленники. Ефим Ильич отстаивает свое мнение, мол, ответ должен быть адекватным. Настаивает на выводе в Чудское озеро ладей с воинами на борту, дабы перехватывать шведские суда и мешать их торговле. А вот Карпов просто молчит.

– Итак, бояре, кто что удумал за прошедшую ночь? Кто хочет высказаться первым?

– Позволь, Сергей Гаврилович? – вдруг отозвался Карпов.

– Изволь, Иван Архипович.

– Уважаемый совет, рад сообщить вам о том, что вопрос с захваченными псковскими купцами в Нарве благополучно разрешился. Все они целы, невредимы и сейчас уж направляются в Псков. На своих ладьях и со своим товаром. Хотя, боюсь, с торговлей в этом году все же будет тяжко. Но тут уж ничего не поделать.

– О чем это ты, Иван Архипович? – удивился Офросимов.

– Да так. Я тут подумал, коли кто-то навязывает тебе свою волю и никакие разумные доводы на него не действуют, то не помешает разок засветить ему