Но я снова его недооцениваю. А впрочем, что я знаю о людях?
– Я не
Он нарочно придает своим словам насмешливо-мелодраматическую интонацию, но я-то понимаю, что говорит он всерьез.
Ларк помогает нам облачиться в костюмы, и, еще не успев ступить в нечистоты, я чувствую, что задыхаюсь. Костюм сделан из какой-то биопленки, части которой бесшовно соединяются в местах схождения закодированных краев. Ощущение такое, будто тебя помещают в камеру смертника. Когда же за костюмом следует маска, я вообще едва не впадаю в панику. В тот момент, как я начинаю отчаянно хватать ртом воздух и стекла затуманиваются так, что вообще ничего не видно, Лэчлэн и Ларк одновременно хватают меня за руки, одна за одну, другой за другую, словно соревнуются, кто первый придет на выручку. Это соревнование хотя бы немного отвлекает, заставляя перестать думать о том, что еще мгновение – и этот костюм просто прикончит меня. Я прикрываю вентиль подачи воздуха, и это помогает: оказывается, внутри этой пластиковой тюрьмы кое-как дышать все-таки можно.
– Готова? – спрашивает Лэчлэн.
– Нет, – отвечаю, – совершенно не готова.
Думая, что я шучу, он смеется и ныряет головой прямо в вонючее болото, уверенный, что я последую за ним. А как иначе, думаю, когда все считают тебя такой отважной? Вот так храбрецы и действуют? Совершат один отважный поступок, а потом оказываются вынуждены всегда так поступать, чтобы не подмочить репутацию? В таком случае куда проще слыть трусом. Но труднее оставаться верной самой себе.
Оставшись одна, я поворачиваюсь к Ларк. Что-то не дает мне покоя.
– Ты вроде говорила, что должна сказать мне что-то. О чем речь? – Мой голос с трудом пробивается сквозь биомаску.
На лбу у нее, между золотистыми бровями, появляются и тут же разглаживаются две морщинки.
– Я… неважно. Ничего срочного. – Она ослепительно улыбается мне и похлопывает по плечу. – После скажу. Обещаю. Не тревожься. Я тоже буду за тобой присматривать.
– Это как следует понимать?
Какое-то мгновение она колеблется, сдерживает улыбку.
– Ну, как? Буду ждать тебя здесь, разумеется, помогу, если придется уходить этим путем. – Она прикасается к моему лицу, но из-за маски прикосновения не чувствуется.
Лэчлэн энергично машет мне рукой.
Я неловко погружаюсь следом за ним в ужасное месиво.
Устрашающая тьма тянет меня вниз, обволакивает липкими нечистотами, и хоть кожи моей они не касаются, и я знаю, что коснуться не могут, все равно остается ощущение облепившей тебя отравы.
А потом… потом – удивительная легкость. Чистая, омытая, я попадаю в кристально невесомый мир. Резервуар для водосброса огромен, но свет от настенных фонарей устремлен внутрь, и он создает иллюзию звездного неба. Этот заплыв, это чистое, ласкающее прохладой парение прогоняет, кажется, все тревоги. Хорошо бы можно было сбросить этот костюм-панцирь и ощутить воду кожей.
Я пытаюсь шевелить руками и ногами, но начинаю понимать, что мир этот – чужой. Выживаю я здесь, внизу, только благодаря технике. Что такое плавание, абстрактно я, конечно, понимаю. И ролики, изображающие плавающих людей, видела. Я определенным образом отталкиваюсь от воды ногами. Теоретически все это представляется разумным.
Первый гребок приводит к тому, что я начинаю кружиться на месте. Я лягаюсь, кувыркаюсь, стараюсь придать себе горизонтальное положение. В этом мне помогает Лэчлэн, он хватает меня и одной рукой надавливает на поясницу, другую просовывает под мышку. Я задерживаю дыхание, и меня тянет наверх. Лэчлэн не дает мне подняться, показывает правильные движения руками и ногами. Я стараюсь следовать его указаниям, но получается у меня нечто вроде комического подражания кролю, нечто, напоминающее подъем по странной, податливой, как резина, стене. И все же продвигаться вперед – пусть кое-как – удается, и мы приближаемся ко входу в какой-то тоннель.
Оказавшись внутри, я жмусь к стенам, отталкиваюсь от них. Это похоже на анимационное изображение неуклюжего галопа с отталкиванием всеми четырьмя конечностями, и, если забыть о цели нашего путешествия, то все это, наверное, выглядело бы весьма забавно.
При дыхании от очистителя воздуха, встроенного в маску, исходит легкий гул. Мы находимся под водой уже довольно долго. А что, если снаряжение выйдет из строя? Даже если представить себе, что я научусь плавать и сумею не втягивать воду носом, все равно свежему воздуху проникнуть сюда неоткуда.
Но вот в конце тоннеля начинает брезжить свет, и вскоре нас выносит наверх.
Вода здесь бежит мощным потоком, собираясь из всех источников в Центре, устремляясь вниз и вливаясь в центральную городскую систему. К счастью, для экскрементов выделен специальный отвод, отходящий от того места, через которое мы попали сюда. Ларк предупреждала, что снаружи течение будет таким сильным, что против него не проплыть. Но ночью, когда Центр обслуживают роботы, сливами почти никто не пользуется, и плыть, оказывается, все- таки можно.
