немного оживился и еле дождался, пока прибывшие в столицу торговцы поравняются с ними. Дракон вознамерился было говорить со старшим из них, но охотник остановил его, сам отправляясь навстречу широкоплечему дюжему мужчине в старой, потрепанной шляпе.

Маг бойко принялся изъясняться на леброннском, жестикулируя и указывая в сторону высоких стен города. Торговец скептически оглядел его своим темным взглядом, пальцем приподнимая помятую шляпу, затем глянул на молчаливого юношу, пошатывающегося от усталости. Девин задержал дыхание в ожидании ответа мужчины и облегченно выдохнул, когда тот кивнул и хрипловатым басом велел забираться на крытую повозку.

Дракон прошел мимо пегой лошади, добродушно ткнувшейся в его плечо мордой, видимо, выпрашивая лакомство. Вслед за Вирагом он устроился среди темных деревянных бочонков, терпко пахнувших спелыми ягодами гарника, из которых леброннцы готовят свое отменное вино. Девин прислонился к одному из них плечом, устало глядя на сухую, утоптанную лошадьми дорогу, и повозка тронулась с места.

Какая-то девчушка из соседней повозки выглянула из-за выгоревшего тента и улыбнулась ему. Но Девин был полностью поглощен собственными мыслями и слишком устал, чтобы хоть как-то реагировать на это. Вираг усмехнулся, видя, что товарищ не оценил попытку очаровательной девочки- леброннки привлечь его внимание. Все хмурился, совсем ушел в себя, отрешенно глядя на дорогу, а затем и вовсе закрыл глаза, видимо, задремал. Ну и хорошо, отдохнуть не помешает. Слишком много пережил, заслужил.

Девин был благодарен охотнику за то, что тот понял и не тревожил сейчас. Три месяца… целых три месяца! Проклятье… за такое время могло произойти многое. Сколько слез пролила мать, сколько бессонных ночей провела, ожидая от него вестей. Он не мог простить себе, что покинул Бриартак так внезапно, буквально улизнув из дома в надежде проверить свои предположения и вскоре вернуться. Но все вышло иначе.

Наверное, проклятие довлело над родом Кайонаодх. Сначала ушли отец и старший брат. Оба погибли при битве за Скендер, когда на него претендовал правитель соседнего королевства Азелфлад. Катэль — средний брат, был убит Таманом Малдавом — черным магом, посмевшим покуситься на дочь эйселя Итланда. Эйслин Итланд в ту пору была объявлена невестой брата, теперь же — законная супруга правителя Мартана. Недолго горевала. Да и какая сейчас разница? От его семьи остались только священный пепел и горечь воспоминаний. И лишь мать была тем единственным светом, который заставлял его держаться.

Завтра утром соберутся те, кто посмел претендовать на последнее, что у них осталось. Но земли отца, дом, где он родился и впервые совершил полет, не достанутся ни одному из объявленных Идгардом охотников.

Предрассветное время — самое его любимое, тихое. Было в нем что-то от непознанной магии и необъяснимо безмятежное. Трой любил в этот час глядеть на земли Ильхада. Специально поднимался на смотровую площадку одной из башен замка и наблюдал, как солнце просыпалось.

Воздух в горах ранним утром чист и прозрачен. А иногда можно увидеть легкий золотой туман. Как дома, так и здесь, в Аделхейте, край неба, обращенный к востоку, начинает неспешно розоветь. На фоне светлеющего горизонта уже проступают силуэты деревьев, которые еще недавно стояли темными великанами.

Вот только в заснеженных землях Ильхада они преображаются, изукрашенные серебром, и каждая ветка сверкает в лучах солнца, а каждый изгиб переливается всеми цветами радуги. Все так невероятно красиво… Невозможно передать всего великолепия снежного утра. Нужно увидеть это своими глазами. Только тогда можно понять, как прекрасен Ильхад. А морозный воздух ни с чем не сравнить. Он так же свеж и чист, как вода в роднике.

Здесь же, во власти теплого мягкого климата Аделхейта, все иначе. День будет жарким, и лишь сейчас утренняя прохлада стелется над землей. В тот момент, когда горизонт розовеет, просыпаются и первые птицы.

— На кого ты похож? — Голос отца прозвучал неожиданно, словно порыв ледяного ветра, но Трой лишь мрачно продолжил смотреть в окно, опираясь обеими ладонями на подоконник.

— Люди говорят, что на своего отца, — отозвался Трой и все же повернулся к Левену, теперь прислоняясь к тому же подоконнику и складывая руки на груди.

Ткань на испорченном рукаве рубашки треснула при этих действиях, и эйсель Миклос поджал тонкие губы, с раздражением глядя на своего перепачканного, взъерошенного сына.

— Ты сбежал. Покинул дом без предупреждения! Ты посмел показаться в подобном виде перед народом, и это — в такой час! — Голос Левена зазвенел в нависшей тишине. — Скоро рассвет. Ты знаешь, что он с собой принесет. И при этом остаешься таким безответственным!

Прекрасные белоснежные одежды повелителя лескатов сверкали серебром. Великолепное шитье покрывало полы камзола и широкие манжеты. Высокий воротник не позволял правителю опустить подбородок, хотя в этом и не было особой надобности. Сколько Трой помнил отца, тот всегда был полон высокомерия. Миклос сделал несколько шагов по просторному нижнему залу, и длинный плащ мягкими складками лег у его ног.

— Ты продолжаешь делать вид, что не понимаешь всей важности нашей миссии!