– Не хочу, чтобы кто-нибудь связал его со мной.

– Нутром чую интриги. Можно взять? – Я протянул ему блюдце с пальцем. – Вы отдаете себе отчет в том, что я должен знать, где вы его взяли? Не могу ведь я прийти на работу и сделать вид, что нашел его по дороге?

– Почему нет?

– У вас золотой доступ – поздравляю с повышением! – но Кардиналу все равно нужно докладывать. Я потеряю работу, если приму вашу сторону и это впоследствии всплывет.

Я кивнул понимающе, затем спросил, слышал ли он про мою жену. Сайнс сказал, что слышал, и выразил соболезнования.

– Спасибо, но я бы предпочел вашу помощь.

– Вы не понимаете, – сказал он с досадой. – Есть правила и утвержденные процедуры. Я не могу…

– Можете, – перебил я его. – Ваша братия часто занимается самоуправством, и не пытайтесь меня разубедить. Вы делаете с трупами что хотите, и все закрывают на это глаза.

– Это другое. Наше начальство дает нам некоторую свободу, чтобы получить от нас максимальную отдачу. Но сюда не входят обман, фальсифицирование отчетов или протаскивание тайком окровавленных частей тела.

– Вы можете это сделать, если захотите, – настаивал я.

– Возможно, но это не значит…

– Вам это ничем не грозит. Я только хочу знать, кому принадлежал этот палец.

Сайнс покачал головой:

– Почему я должен так рисковать ради вас?

Вопрос логичный, и у меня не было на него готового ответа.

– Если бы убили вашу жену…

– …я был бы чертовски зол, как и вы, – перебив меня, закончил фразу Сайнс. И продолжил: – Но моя жена жива и здорова, и ей ничего не угрожает. Я хочу, чтобы так шло и дальше.

Я хотел было припугнуть его, но отказался от этой мысли, сказав себе, что тогда он обязательно пожалуется Кардиналу.

– Простите, что побеспокоил вас, – сказал я и направился к двери.

– И все? – удивился Сайнс. – И вы не собираетесь выкручивать мне руки?

– Нет.

– Подождите. – Он поднял вверх блюдце с пальцем. – Вы забыли это. – Я протянул руку, но он не отдал блюдце. Вместо этого повертел его перед глазами и пригляделся. – Четкий срез. Либо очень острое лезвие, либо какой-то электрический инструмент. – Я сам до этого додумался, но промолчал. – Мизинец левой руки. Это как-то связано со смертью вашей жены? – Я кивнул. – Как?

– Я предпочел бы не говорить.

Сайнс заколебался. Я видел страх в его глазах, но также профессиональную гордость. Как частное лицо он не желал иметь к этому никакого отношения, но как медик заинтересовался. Так что вопрос заключался в том, что пересилит – инстинкт самосохранения или любопытство.

– Не могли бы вы сказать хоть что-то по поводу хозяина этого пальца?

– Я думаю, что хозяин – коп.

– Тогда будет очень просто проверить. Особенно если… – Сайнс помолчал, затем продолжил: – Вчера вечером к нам привезли труп мужчины лет сорока пяти, неопознанный. Я могу изъять отпечаток его мизинца, заменить отпечатком этого пальца и еще раз провести проверку. У меня нет привычки приходить на работу в свой выходной, но такие случаи были… – Он нервничал, но загорелся. – Ладно, сделаем так. Я проверю отпечаток отрезанного пальца по базе данных полиции. Если что-нибудь найду – отлично. Если нет – ничего больше предпринимать не буду. Договорились?

– Замечательно, – улыбнулся я.

– Но если кто-то меня застукает, я признаюсь.

Я нахмурился: в этом уже не было ничего замечательного.

– Ничего лучшего предложить не могу, – развел руками Сайнс. – Как бы там ни было, если придется сказать правду, мое признание попадет к тому, кто уже и так все знает.

– Резонно, – признал я.

– Пойду прямо сейчас, – сказал Сайнс. – Вы знаете заброшенный автомобильный завод в трех кварталах западнее Холодильника? Ждите меня там, в демонстрационном зале. Туда можно попасть через боковую дверь. Мне потребуются не больше двух часов, если меня никто не задержит. Если я не появлюсь… – Он взглянул на часы. – Если не приду к одиннадцати, отправляйтесь домой, я свяжусь с вами утром.

– Не могу выразить словами, как я вам благодарен…

– Кончайте, – оборвал меня Сайнс. – У меня явно с головой не в порядке, если в такое ввязываюсь. Будете продолжать – могу прийти в себя.