Вернулась Присцилла, извинилась. Я сказал ей, чтобы не волновалась, обнял ее, и мы занялись любовью. И я впервые осознал, насколько механичен наш секс.
Пока Присцилла была на работе, я начал совершать прогулки, долгие и утомительные, как наказание, во время которых пытался очистить свои мозги, сосредоточившись только на работе своих легких и мускулов ног, не замечая всего остального.
Пару раз звонил Билл, сообщил, что у него наметились некоторые сдвиги. Я отдал ему свои заметки и досье, даже тот материал, что предназначался только для гвардии. Я не поощрял расследование Билла, но и не уговаривал от него отказаться. С моей точки зрения, собственной жизнью он был вправе распоряжаться по своему усмотрению.
Мне позвонил Франк, желавший прояснить ситуацию. Я сказал, что подумываю вернуться на работу, но мне еще нужно время, чтобы как следует поразмыслить. Он не упоминал Эллен, Валери или кого-то еще, хотя я знал, что его так и подмывает спросить.
Однажды утром, присмотревшись к календарю, я сообразил, что прошло уже почти два месяца с того дня, как Ник лишилась жизни, три с половиной недели, как Эллен последовала за ней, и всего – я трижды перепроверил, чтобы убедиться, – десять дней, как Присцилла перебралась ко мне. Десять дней! А казалось – несколько месяцев! Интересно, для нее время течет так же медленно, как и для меня?
Вернувшись с прогулки, я увидел в гостиной Присциллу. Она выглядела обеспокоенной и постукивала пальцами по небольшому свертку, лежащему на столе. В животе у меня похолодело. Я едва не развернулся и не кинулся наутек. Но куда мне было бежать?
– Что-то купила? – спросил я, закрывая дверь.
– Нет. То есть да. У меня сегодня короткий день, я прошлась по магазинам и вернулась домой пораньше. Мои сумки в спальне. Я получила… – Она замолчала и отодвинула сверток. – Хорошо прогулялся?
– Замечательно.
Я сел рядом и быстро обнял ее, не сводя глаз с коробки, завернутой в коричневую бумагу, на которой сверху что-то написано.
– Я на обратном пути наткнулась на слепого нищего, – сказала Присцилла, и холод из живота распространился по всему телу. – Он дал мне это. – Она показала на сверток. – Я решила, что это религиозная книга. Хотела вскрыть упаковку. Затем увидела имя и решила не трогать.
Я присмотрелся к буквам. Заглавными. АЛУ ДЖИРИ. Никакого адреса, только имя.
– Думаешь, это бомба? – спросила Присцилла.
Я мрачно улыбнулся:
– Вряд ли.
– Может быть, нам все-таки лучше вызвать саперов или отнести кому-то, кто в этом разбирается?
– Я разбираюсь. Я изучал взрывчатые вещества в гвардии.
Вранье, но Присцилла успокоилась. Я взял коробку и слегка потряс, при этом внимательно прислушиваясь. Как будто по звуку мог сделать вывод, безопасно ли то, что находится внутри.
– Это не бомба, – заключил я, изображая уверенность.
– Слава богу, – выдохнула Присцилла и расслабилась. Взглянула на меня и облизнула губы. – Ты собираешься ее открыть или как?
– Да, – ответил я. И прибавил: – Но ты на всякий случай иди в ванную комнату и закрой за собой дверь.
– Но ты же сказал…
– Знаю. Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
Присцилла приподнялась, постояла в нерешительности, затем снова села, пересиливая страх:
– Если ты остаешься, я тоже остаюсь.
Я развернул бумагу. Под ней оказалась невзрачная картонная коробка. Я передал бумагу Присцилле, которая скомкала ее и держала у подбородка, как будто она могла защитить ее от возможного взрыва.
Я провел пальцами по краю крышки. Проволоки не нащупал. Поддел большим пальцем ближний край крышки, приподнял другой, снял крышку и отложил ее в сторону. Внутри оказался комок розовой ткани.
– Что это? – спросила Присцилла.
– Ткань, – ответил я, пробуя ткань на ощупь большим и указательным пальцами.
– И все? – нахмурилась она.
Я присмотрелся к розовому пятну на моих пальцах, понюхал и почувствовал запах крови.
– Нет, не все, – тихо сказал я.
Осторожно раздвигая складки ткани, я заметил, что цвет ее становится темнее, насыщеннее. На дне коробки оказалось серебряное блюдце, на котором находился источник крови – отсеченный человеческий палец.
Присцилла застонала, но я отреагировал спокойнее. Если вам случалось среди ночи обнаружить в своей гостиной отрезанную человеческую голову, подвешенную на проволоке к люстре, отсеченный палец уже не производит особенного впечатления.
