журналистку, потому что она что-то про это узнала. Я правильно прочитал ваши мысли?

Детектив признал, что пару мыслей собеседник уловил правильно, хотя сам он не стал бы их формулировать с такой прямотой.

– Я люблю прямоту, сэр. Прямота не оставляет места сомнению. И прямо вам заявляю: вы заплутались и зашли не туда. Во-первых, как я вам уже сказал, в этой компании не происходит ничего – абсолютно ничего – без моего ведома. Во-вторых, даже в самой отдаленной пустыне на планете невозможно добывать золото так, чтобы об этом не узнали. И в-третьих, и это самое главное, – Баррен вплотную придвинулся к камере, и его лицо заполнило весь экран, – каким бы Уильям ни был – хорошим или плохим, – он точно не Аль Капоне и не устраняет тех, кто перешел ему дорогу. Это из области фантастики, мистер Бен-Рой, и, честно говоря, я ожидал большего от представителя лучшей полиции в мире. Надеюсь, этот вопрос закрыт?

Детектив кивнул.

– Отлично. Теперь договоримся: если вы еще раз коснетесь моей семьи, наша беседа на этом закончится. И ваша карьера тоже, если мне когда-нибудь придется с этим разбираться. Пожалуйста, сюда, Стивен.

Это было сказано появившемуся в кадре слева от старика человеку – судя по почтительным манерам и темной одежде, слуге или лакею. Он поставил на стол стакан с водой и исчез. Баррен взял стакан и сделал глоток. Его лоб покрылся сердитыми морщинами.

– Это все? – Его глаза поблескивали над краем стакана, как две синие мухи. – Или у вас есть другие бредовые теории?

Бен-Рой выдержал взгляд – он не желал поддаваться запугиваниям. Хотел выяснить кое-что еще. Прежде всего задать вопросы по поводу тендера «Баррен» на разработку газовых месторождений в Египте и пройтись по списку компаний, который дала ему Дина. От усталости Бен-Рой едва держался, а слова о конце его карьеры его возмутили. И он, вместо того чтобы продолжать ходить вокруг да около, ринулся напролом.

– Мистер Баррен, у вас есть соображения, почему «План Немезиды» считает, что Ривку Клейнберг убила именно ваша компания?

На его слова юристы словно с цепи сорвались, и на этот раз хозяин их не одергивал. Бен-Рой выдержал потоки их тирад, а сам упорно следил за выражением лица старика, стараясь определить, как он принял его вопрос. Подобным образом ученые наблюдают за землетрясением по показаниям сейсмографа. Баррен разозлился, в этом не было сомнений, – выпятил челюсть, губы сложились в угрожающую гримасу. Но в глазах промелькнуло нечто такое, что не вязалось с выражением лица. Что именно – трудно было определить. Хотя экран передавал изображение с абсолютной четкостью, когда человека нет рядом физически, такие нюансы нелегко поддаются расшифровке. Это был явно не страх. И не чувство вины. Скорее настороженность от осведомленности, словно фраза детектива не явилась для него такой же неожиданностью, как для остальных участников разговора.

– Объяснитесь, сэр, – потребовал он.

– С удовольствием, – ответил Бен-Рой. – Сегодня днем меня держала на мушке некая Дина Леви, которую я уже упоминал. У меня есть все основания считать, что она дочь Ривки Клейнберг. Она также является членом организации «План Немезиды».

Баррен молчал, только изучающе смотрел на него с тем же странным несоответствием между выражением лица и глазами, словно глаза видели одно, а лицо реагировало на совершенно иное.

– Вы ведь слышали о «Плане Немезиды»?

Старик смял в кулаке кислородную маску.

– Черт побери, еще бы не слышал! Два дня назад они напали на моего сотрудника в Каире. Если у вас есть описание этой женщины, искренне надеюсь, что оно попадет соответствующим властям.

– Я и есть соответствующие власти, – ответил детектив. – А описание передано куда следует. – Внезапно Бен-Рой словно проснулся, в голове сразу прояснилось, и он продолжил: – За четыре дня до того, как Ривку Клейнберг убили, она приезжала к этой женщине. Просила «Немезиду» устроить хакерскую атаку на вашу компьютерную сеть, чтобы получить информацию о золотом руднике в Египте и о порте Розетта.

Он выждал несколько секунд, чтобы Баррен полнее осознал его слова.

– Дина Леви полагает, что ее мать готовила статью, потенциально опасную для вашей корпорации. Она также убеждена, твердо убеждена, что корпорация или лицо, с ней связанное, убила Клейнберг, чтобы воспрепятствовать появлению этой статьи. Я повторяю свой вопрос: есть ли у вас соображения, почему она может так считать?

Бен-Рой в свое время вдоволь насмотрелся всяких неприятных вещей. Такова работа полицейского в Иерусалиме – редкий день проходит, когда не увидишь чего-нибудь безобразного. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что в эту минуту предстало перед ним на экране конференц-связи. Сила злобы была такова, что даже юристы притихли. Комната будто сжалась и пропала, и они с Барреном остались на ринге один на один. Последовала пауза – тишину нарушало только сердитое дыхание старика и приглушенное дребезжание тележки, которую катил по коридору кто-то из обслуживания номеров. Баррен откинулся назад, и его затянутый в костюм торс расплылся и заполнил кресло, как поток твердеющей магмы.

– Я могу вам точно сказать, мистер Бен-Рой, почему она так считает. – Голос старика скрежетал, словно у него в гортани застряла наждачная бумага. – Она так считает по тем же причинам, по каким недруги Израиля не сомневаются, что ваши полицейские специально стреляют в арабских детей, а антисемиты носятся с идеей, что евреи пьют кровь младенцев. Эта девица и ее психованные друзья ненавидят нас. Заметьте: не за что-то, что мы сделали, не потому, что нарушили какой-то закон, а из-за того, что мы собой представляем. А представляем мы триумф капитализма. Деньги – вот что мы такое. Я говорю об этом прямо и не собираюсь извиняться. Мы послушны закону, мы платим налоги и поддерживаем кучу всемирных начинаний, но суть одна: мы