Она не думала, что Атлас уедет так скоро, даже раньше вечеринки на выходных. А сейчас, увидев его в коридоре в окружении вещей, с кругами под глазами и в мягком коричневом свитере, который ей всегда так нравился, Эйвери с ужасом осознала: это конец. Все происходит взаправду, ошарашенно подумала она. Атлас уезжал и даже не собирался попрощаться.

– Я просто отправляю багаж вперед, – объяснил Атлас, и страх, сдавивший грудь Эйвери, чуть отступил. – Папа велел мне выбрать квартиру в новой башне. Я хотел, чтобы по приезде меня там ждали кое-какие знакомые вещи, – напряженным, монотонным голосом проговорил он.

– Логично.

Эйвери не знала, что сказать. Когда она сможет видеться с Атласом, не испытывая душевной боли? Возможно, никогда. Так чувствует себя человек с ампутированной конечностью до операции восстановления: ее отношения с Атласом словно отнятая рука или нога, которую все еще ощущают, хотя той нет на месте.

Завтра или через месяц, но он все равно уедет. Эйвери молча смотрела на Атласа, вспоминая все, что их объединяло, – детские шалости и секреты, покровительство крутого старшего брата в средних классах. И конечно, все тайные поцелуи и признания в любви, которые они весь год шептали друг другу.

И вот теперь им нечего сказать.

– Прости, я опаздываю на тренировку по акваспину.

Эйвери поправила сумку на плече и двинулась к лифту. В воздухе повисло почти осязаемое напряжение, и от этого у Эйвери мутилось в глазах.

Добравшись до студии по акваспину в «Высоте», она скинула одежду и облегченно вздохнула. В закрытом купальнике, оставшемся после соревнований по плаванию, Эйвери нырнула в бассейн, наполненный недавно завезенной соленой водой из Гималаев.

Сегодня собрался чуть ли не весь класс, однако в конце первого ряда Эйвери заметила свободный велик. В воде по пояс она подошла к тренажеру и подняла сиденье, подстраивая под длину своих ног. Глаза понемногу привыкли к тусклому освещению студии, исходившему от парящих над поверхностью волшебных фонариков. Из колонок лилась спокойная музыка, создавая атмосферу русалочьего грота.

Но Эйвери никак не могла расслабиться. Мысленно она прокручивала разговор с Атласом и жалела, что так мало сказала ему. «Логично!» Лучше бы накричала на него или ударила – что угодно, только бы выплеснуть тягостные чувства. Кровь закипала, как реактивное топливо, сжигая Эйвери изнутри.

Удар в гонг возвестил начало занятия, и на противоположной кирпичной стене появилась голограмма худой загорелой женщины на велосипеде. Несколько парней и девушек на соседних великах шепотом дали команду на линзы, заходя в конкурсную таблицу. Эйвери никогда раньше этого не делала, но почему бы и нет?

– Велотаблица, – вслух произнесла она.

На стене появилась серебристая иконка с номером ее велика – в десятке велосипедов, устремившихся в виртуальной гонке к финишной линии. По студии эхом разносился глубокий ритм электронной музыки.

Эйвери набрала скорость, давя на педали и преодолевая сопротивление соленой воды. Хотелось забыться в этом механическом движении, загнать себя так, чтобы кислород перестал поступать в чертов мозг, чтобы хоть несколько блаженных минут не истязать себя мыслями об Атласе.

По спине струился пот. На руках, вцепившихся в рукоятки, появились первые мозоли. Эйвери поняла, что идет к первому месту почти наравне с номером восемнадцать из заднего ряда. Она не знала, кто это, да и какая разница: сейчас главное – выиграть. Эйвери казалось, что в этой гонке сошлись все ее проблемы и ошибки, и если она не одержит победу, то и дальше будет влачить жалкое существование. Она остервенело крутила педали, словно от этого зависело будущее, – Эйвери представляла, что впереди ее ожидает счастье и она непременно поймает его, если приложит усилия. Языка коснулась соленая влага, но Эйвери не знала, что? тому виной: вода, пот или слезы.

А потом все закончилось. Эйвери подняла голову и чуть не разревелась от облегчения. Она выиграла, с небольшим отрывом обогнав восемнадцатый велик. Спрыгнув с тренажера, она окунулась с головой в воду. Сейчас ее даже не заботило, что соль сушит волосы. Эйвери по-прежнему хотелось плакать. «Я полностью разбита», – безрадостно подумала она и неторопливо выплыла из бассейна.

– Я подозревала, что это ты на седьмом. – Возле одной из скамеек, расположенных по периметру помещения, стояла Леда, упираясь руками в узкие бедра.

– Ты была на восемнадцатом?

Кто же еще? Эйвери даже не удивилась.

Леда кивнула.

Обе застыли словно статуи, пока другие посетители шли мимо них в залитый золотым светом холл. Никто не хотел делать первый шаг. Леда обернула вокруг талии полотенце на манер парео, и Эйвери вдруг узнала ярко-голубой рисунок на кайме.

– Это же из Мэна, – проговорила она.

Леда опустила взгляд и пожала плечами:

– Наверное. – Она провела пальцами по узору, а потом посмотрела на Эйвери. Глаза Леды сверкнули среди приглушенного света. – Помнишь, как мы