– Здесь ты совсем другой, – тихо проговорила Каллиопа, зная, что рискует. – Мне не хватает тебя прежнего.

Атлас посмотрел на Каллиопу с любопытством, но вряд ли рассердился из-за ее слов.

– А ты? Почему ты поехала в Танзанию?

«Никогда не задавай вопросов, на которые не хочешь отвечать сама» – еще одно немаловажное правило Элайзы. Каллиопа понимала, что ей придется ответить взвешенно, но беззаботно. Но из мыслей почему-то не уходила Индия: разрушенная семья, пожилой мужчина на смертном одре и Каллиопа рядом – бесполезный свидетель, неспособный что-либо сделать. Сейчас ей казалось, что правда сочится из ее пор, стекает по телу видимыми глазу отвратительными ручейками.

– Я рассталась с парнем, – промямлила Каллиопа.

Жалкое объяснение, но лучшего она не придумала.

На некоторое время оба притихли. Солнце еще ниже опустилось по искусственному небосклону. Каллиопа не могла отвести взгляда от руки Атласа, которая лежала совсем близко и манила к себе. Как же хотелось вновь ощутить его прикосновение.

В безрассудном порыве Каллиопа накрыла руку Атласа ладонью. Он вздрогнул, но не отодвинулся. Хороший знак.

– Когда ты улетаешь в Дубай? – спросила Каллиопа.

Пора узнать, сколько времени у нее осталось на эту аферу. Все-таки часики тикали.

– Наверное, после вечеринки останусь там. По крайней мере, так хочет отец, – не слишком радостно ответил Атлас.

Да его ли это идея – отправиться в Дубай?

– Атлас, ты сам-то хочешь поехать?

Он пожал плечами:

– А ты всегда знаешь, чего хочешь?

– Да, – уверенно ответила Каллиопа.

– Правда? – Атлас пристально взглянул на нее.

Каллиопа открыла рот, собираясь выдать очередной глупый ответ – например, «Чего мне еще желать, моя жизнь идеальна», но слова рассыпались у нее на языке, как пепел. Она устала говорить людям то, что они хотели услышать.

– Хочу быть любимой, – бесхитростно сказала Каллиопа.

Пожалуй, это были самые правдивые слова за всю ее жизнь.

– Ты и так любима.

– Конечно, меня любит мама. – Каллиопа вздохнула.

– И все твои друзья, у тебя дома, – настойчиво проговорил Атлас.

Каллиопа снова вспомнила о Дэйре, единственной бывшей у нее подруге, с которой она рассталась, даже не попрощавшись.

– На самом деле у меня не много друзей, – призналась она. – Просто… мне нелегко сближаться с людьми.

– У тебя есть я.

Атлас перевернул ладонь, сцепляя их руки в замок. Его пожатие было теплым и сильным.

Каллиопа кинула взгляд на Атласа, но он уставился в окно, туда, где за неровную линию горизонта, испещренную крышами и шпилями, в огненно-алом зареве садилось солнце.

«Друзья», – сказал он. Вот только друзья, которые держатся за руки.

Атлас ощутил на себе ее взгляд и повернулся. Лицо его осветила улыбка. И пусть в глазах Атласа не было особой радости – пока и этого достаточно.

Эйвери прислонилась к массивной двери своей спальни, собираясь с духом, прежде чем выйти в коридор. За прошедшую неделю этот путь в шестнадцать шагов – она даже их сосчитала – превратился в своего рода пытку. У себя в комнате Эйвери была в безопасности, но стоило открыть дверь, как появлялся риск натолкнуться на Атласа.

Лишиться любимого и без того мучительно, но она еще постоянно с ним встречалась. Разве это не жестоко?

В глубине души Эйвери верила, что это лишь кошмарный сон. Она проснется, и все будет как прежде – Эрис окажется жива, они с Атласом снова будут вместе, а Каллиопа Браун отправится в Африку, туда, где ей самое место. Эйвери отдала бы все на свете, чтобы вернуться в ту ужасную ночь и крепко- накрепко запереть люк на крыше.

Однако реальность была совсем другой, и с ней приходилось считаться. Повесив на плечо красную спортивную сумку, Эйвери вышла в коридор, и в этот момент из-за угла появился Атлас. Он направлялся из своей комнаты к выходу, а следом катилось несколько коробок.

Эйвери замерла, будто мгновенно замороженная с помощью нитрокрио. Застыла каждая клеточка, даже вздохнуть не удавалось.

– Ты уезжаешь, – нарушила тишину Эйвери.