смысл. Вид дома означал, что живущие там люди проявляют искреннюю заботу друг о друге.

– Вообще-то, – Мэтт Коул прокашлялся, – мы отказались от таймшера[3] на Барбадосе.

– Что? – изумилась Леда.

Они не один год владели долей в просторном, тихом доме на Барбадосе: располагался он на холме, а узкая мощеная дорожка вела прямиком на пляж. Родители там становились на удивление спокойными, расслабленными, будто стряхивали с себя нью-йоркскую пыль и делались чище, лучше.

– Мы решили пропустить этот год и найти новое занятие, – пояснил отец, но Леда в это не верила.

Должно быть, отец испытывал финансовые трудности. Уж конечно, шарфики от «Кальвадор» для малолетней любовницы дорого ему обошлись! Леда вспомнила, какой непомерно роскошный подарок он сделал Эрис перед ее смертью.

– Фигово, – приуныл Джейми. – Я думал привезти туда друзей. – Через секунду он пожал плечами. – Умираю с голода. Давайте уже есть!

Джейми никогда не переживал подолгу.

– Может, дождемся маму? – предложила Леда, но отец нажал на скрытую сенсорную панель в центре стола.

В столовую моментально вошла их шеф-повар Тиффани, с широкой тележкой, заставленной блюдами.

– Мама просила начать без нее, – сказал отец. – Она задерживается на собрании.

Леда поджала губы и потянулась к миске с пастой: сегодня были ее любимые макароны пенне с капустой кале, кусочками соевого белка и фенеролом. Мама составила меню так, чтобы порадовать Леду. Но из-за своего упрямства та лишь поморщила нос.

– Леда, как дела в школе? – спросил отец.

Такое ощущение, что он задавал заученные вопросы, взятые из пособия «Как разговаривать с дочерью-подростком». Интересно, не стояло ли рядом на полке и другое пособие – «Как утаить от семьи наличие несовершеннолетней любовницы».

– Хорошо, – коротко ответила Леда и отправила в рот макароны, но тут же со звоном опустила вилку. – Правда, сегодня в школу пришла новенькая. Странно начать учебу посреди семестра, да?

– Я ее, кажется, видел, – вклинился в разговор Джейми. – Стипендиатка?

Леда удивленно уставилась на брата. Обычно его интересовало лишь курево, выпивка и подарки. Но если не обращать внимания на хамское поведение, Райлин обладала приятной наружностью.

– Именно. Она с двадцатого этажа! – подчеркнуто проговорила Леда, поморщив нос. – Можете себе представить?

– Ты, наверное, чувствовала себя так же, когда мы переехали сюда с майл-хая[4].

На какое-то время эта отцовская реплика заставила Леду замолчать.

– Нет, мы совершенно не похожи, – возразила она чуть позже. Что за дурацкое сравнение с выскочкой с низов! – Эта девушка грубиянка и задира. И считает, что правила ей не писаны.

– Вы только посмотрите! – расхохотался Джейми. – Леда, ты прямо вся сама такая правильная!

Мэтт Коул сохранял невозмутимость, но в глазах его промелькнула ирония.

– Леда, не будь такой строгой. Уверен, первый день выдался для этой девушки непростым, тем более что она пришла в середине года. И на правах стипендиатки.

Настала очередь Леды выдать свою реплику.

– Ты прав, – сказала она с притворным сочувствием. – Представляю, как ей трудно, ведь она получила стипендию Эрис, а мы все ужасно скучаем по Эрис!

В комнате повисла тишина. Родные Леды знали, что она была на крыше: наутро они забирали ее из полицейского участка, после дачи подробных свидетельских показаний в присутствии адвокатов. Казалось, все члены семьи негласно решили не обсуждать смерть Эрис. Поможет ли это навсегда похоронить все грязные секреты – и об Эрис в том числе?

Леда следила за реакцией отца. Что именно она ожидала увидеть в его глазах? Возможно, признание в связи с Эрис.

И Леда нашла что искала. После ее слов отец едва заметно вздрогнул, но этого было достаточно. Леда быстро опустила голову.

Она думала, что обрадуется, увидев в глазах отца подтверждение своей правоты, но сейчас хотелось только расплакаться. До конца ужина Леда лишь ковыряла вилкой в еде, слушая разговоры отца и брата о лакроссе – как великолепно Джейми отразил удар и наймут ли в следующем году нового тренера. При первом же удобном случае Леда извинилась и поспешила по коридору в свою спальню.

Через некоторое время в дверь постучали.

– Леда?

– Что? – огрызнулась она, потирая глаза.

Неужели отец не понимал, что она не желает его видеть?

Он осторожно приоткрыл дверь:

– Мы можем поговорить?