–
– И кстати, я принимала ванну, – печально добавила я.
– Да, с мылом из подсолнечника, – сказал он, понюхав ложбинку моей ключицы. Я вскрикнула, и Джейми накрыл мне рот своей большой теплой ладонью. А от него пахло порохом, сеном и навозом, но сказать этого с закрытым ртом я не могла.
Он немного выпрямился, наклонился ближе и жесткими усами коснулся моей щеки. Потом убрал руку, и я почувствовала легкое прикосновение его нежных губ и языка к моему виску.
– И соль. – Я ощущала его теплое дыхание на своем лице. – У тебя на щеке соль, и ресницы мокрые. Ты плакала, саксоночка?
– Нет, – ответила я, хотя по необъяснимой причине мне вдруг захотелось заплакать. – Нет, я вспотела. Мне было… жарко.
Теперь моя кожа остыла, в окно сквозило, и сзади телу было холодно.
– Зато здесь… м-м. – Джейми опустился на колени и, придерживая меня одной рукой за талию, зарылся лицом в ложбинку между грудей. – А это что? – Его голос снова изменился.
Я редко пользовалась духами, но из Ост-Индии мне прислали специальное масло из цветков апельсина, жасмина, бобов ванили и корицы. Пузырек был маленький, и я наносила совсем чуть-чуть масла на кожу ради тех случаев, которые мне казались особыми.
– Ты хотела меня, – хмуро сказал Джейми. – А я заснул, даже не прикоснувшись к тебе. Прости, саксоночка. Почему ничего не сказала?
– Ты был уставшим. – Я погладила его волосы, заправляя длинные темные пряди за ухо. Джейми засмеялся, обдувая теплом мой обнаженный живот.
– Ради такого, саксоночка, можешь хоть из мертвых меня воскресить – я не откажусь.
Он поднялся, и даже в тусклом свете было заметно, что мне не потребуется принимать такие отчаянные меры.
– Как жарко. Я вся вспотела.
– А я, думаешь, нет?
Джейми обхватил меня за талию и, резко подняв, усадил на широкий подоконник. От прикосновения к холодному дереву я вскрикнула и машинально схватилась за оконную раму.
– Ты что такое творишь?
Он не собирался отвечать, да и мой вопрос в любом случае был риторическим.
–
Прохладный ветер поднял мои волосы. Джейми крепко держал меня за бедра, так что упасть я не могла, но все же голова кружилась от ощущения высоты, от ясной и бескрайней ночи с усыпанным звездами небом, в которое я могу провалиться и лететь крошечной точкой, которая горит все ярче и ярче, и наконец, накаляясь до предела, становится падающей… звездой…
– Тш-ш, – где-то далеко прошептал Джейми. Он встал и теперь держал меня за талию, а стоном отзывался ветер – или я. Он коснулся пальцами моих губ и будто спичками разжег пламя на моей коже. По телу прошел жар, спереди все горело, а спине было прохладно, прямо как святому Лаврентию.
Я обхватила Джейми ногами, упершись пяткой в его ягодицы, и меня удерживала только сила его крепких бедер между моих ног.
– Отпусти, – сказал он мне на ухо. – Я держу тебя.
Я отпустила и отклонилась назад в никуда, чувствуя его надежные руки.
– Ты собирался что-то рассказать про Лоуренса Стерна, – сонно пробормотала я намного позже.
– Да. – Джейми потянулся и устроился поудобнее, по-хозяйски положив руку мне на ягодицы. Я водила костяшками пальцев по волоскам на его бедре. Лежать в обнимку было слишком жарко, но и отодвигаться друг от друга мы не хотели. – Мы говорили о птицах, он ими очень интересуется. Я спросил, почему птицы поют в конце лета, хотя ночи становятся короткими. Вроде бы можно уже отдохнуть… ан нет, они чирикают и все что-то возятся в кустах и на деревьях ночами напролет.
– Правда? Я не замечала.
– Ты же не ночуешь в лесу, саксоночка. А я ночевал, и Стерн ночевал. Он давно это заметил и тоже заинтересовался.
– И нашел ответ?
– Ответа нет, зато у него имеется теория.
– О, еще лучше, – сонно усмехнулась я.
Джейми поддержал мой смех и перекатился на бок, чтобы нашу соленую кожу хоть немного обдувал воздух. Капельки пота поблескивали в изгибе его плеча и среди темных волосков на груди. Он почесал это место, издавая приятный скребущий звук.
