Почему-то Роджера это утешило.
Они быстро осмотрели все сараи, где хранился лишь всякий хлам: сломанные упаковочные ящики, кипы покрывшейся плесенью соломы, несколько обглоданных костей, оставленных собаками или рабами. Некоторые из сараев когда-то явно использовали для жилья. У стены одной из построек какое-то животное построило неряшливое гнездо. Джейми ткнул его палкой, и из гнезда выскочило что-то смахивающее на грызуна, пухлое и серое, – пробежало меж ног Роджера и с пугающим плеском бросилось в воду.
Джейми и Роджер устроились в большом сарае, построенном на самой пристани, и стали ждать. Долго или не очень.
План был невероятно прост: пристрелить Боннета, как только тот появится. Если же начнется дождь, в ход пойдет холодное оружие.
– Пройдись, если хочешь, – сказал Джейми, глядя, как Роджер ерзает. – Мы услышим. – Сам он сидел спокойно, точно лягушка на кувшинке, и методично проверял ассортимент разложенных перед ним орудий смерти.
– Хм-м. Вдруг он будет не один?
Джейми пожал плечами, не отводя глаз от кремневого замка, который держал в руках. Покрутил его, чтобы проверить, крепко ли тот сидит, и отложил пистолет.
– Пусть не один. Тогда придется их разделить. Я уведу Боннета в один из сараев поменьше под предлогом беседы наедине и там убью, а ты не дашь никому туда войти. Мне понадобится минута, не больше.
– Да? А потом вы просто выйдете – и что скажете его людям о судьбе капитана?
Джейми потер переносицу и снова пожал плечами.
– Он будет мертв. Думаешь, он вселил в них такую верность, что они захотят отомстить?
– Ну… нет, – ответил Роджер. – Пожалуй, нет. – Боннет вселял в людей желание упорно трудиться, но основано оно было на страхе и жажде наживы, а не на симпатии.
– Я много всего узнал о мистере Боннете, – сказал Джейми. – У него есть постоянные сообщники, однако нет друзей. Он не ходит в плавание с одним и тем же помощником, с одной и той же командой; Боннет набирает экипаж по надобности и берет не тех, кто ему нравится, а сильных и умелых моряков. Поэтому вряд ли люди особо к нему привязаны.
Роджер кивнул. Боннет поддерживал на «Глориане» железную дисциплину, но между матросами не было товарищеского духа, даже в отношениях капитана с его помощником и боцманом. Джейми прав: Боннет набирает людей по мере надобности; если он и возьмет кого-то с собой на эту встречу, это вряд ли будут преданные ему помощник и команда.
– Ладно. Если – то есть когда – мы убьем его, то его людям…
– Понадобится новая работа. Я думаю, если мы не будем им угрожать, судьба Боннета не сильно их обеспокоит. И все же… – Слегка нахмурившись, Джейми поднял палаш, достал его из ножен и засунул обратно, чтобы проверить, легко ли он скользит. – Я, как и говорил, уведу Боннета в сторону. Дашь мне минуту, чтобы разобраться с ним, потом под каким-нибудь предлогом вроде как пойдешь за мной. Не останавливайся, иди прямо через сараи к деревьям. Там и встретимся.
Роджер скептически посмотрел на Джейми. Господи, для него это словно воскресный пикник – поверни у реки, встретимся в парке, я возьму сэндвичи с ветчиной, а ты принеси чай.
Он откашлялся, затем еще раз и поднял один из своих пистолетов. Тяжесть прохладного и крепкого оружия придавала храбрости.
– Что ж, ладно. Только одно. Боннета убью я.
Фрейзер задумчиво смотрел на него, и Роджер слышал все доводы против, которые стучали в его ушах вместе с пульсом, так четко, будто их произносили вслух.
– Знаю, – сказал Роджер в ответ на глубокомысленный взгляд голубых глаз. – И все же он мой. Да, Брианна ваша дочь, но мне она жена.
Фрейзер прикрыл глаза и отвернулся, постучал пальцами по колену и глубоко вдохнул. Затем медленно приподнялся и посмотрел прямо Роджеру в глаза.
– Твое право. Тогда так. Не медли, не спорь с ним. Убей, как только будет возможность. – Джейми замолк и, не отводя взгляда, добавил: – Знай, если ты погибнешь, я за тебя отомщу.
Набитое гвоздями месиво в животе двинулось вверх и комом стало в горле. Роджер с трудом сглотнул.
– Отлично. А если падете вы, я за вас отомщу. Договорились?
Фрейзер не рассмеялся, и в тот момент Роджер понял, почему за ним готовы пойти куда угодно и за чем угодно. Он лишь пристально посмотрел на
