весьма приятно.
Джейми остановился и взглянул на низкое небо, затем неловко сжал правую руку в кулак и медленно разжал. Из-за негнущегося безымянного пальца ему сложно было выполнять тонкую работу вроде письма, зато имелось одно сомнительное преимущество: распухшие суставы предсказывали дождь не хуже барометра.
Джейми пошевелил пальцами и слабо улыбнулся Роджеру.
– Нисколечки не болит – знать, дождя до ночи не будет.
Он потянулся, разминая спину в предвкушении, и вздохнул.
– Ну что, пошли?
Роджер оглянулся – дом с хижиной уже исчезли из вида. Он нахмурился в уходящую спину, размышляя. До места примерно полмили – достаточно времени для разговора. С другой стороны, еще рано. Дело тонкое, обсуждать надо лицом к лицу, и лучше в свободную минуту. Позже, когда они остановятся перекусить.
В лесу стояла тишина, воздух был вязким и тяжелым. Даже птицы затихли; лишь изредка раздавалась пулеметная очередь дятла. Бесшумно, как индейцы, они прошли по ковру из опавших листьев и вынырнули из дубовой рощи так неожиданно, что стая ворон с воплями взлетела со свежерасчищенной земли, словно демоны, вырвавшиеся из ада.
– Господи Исусе! – пробормотал Джейми, невольно перекрестившись. У Роджера перехватило горло и скрутило желудок – возле упавшего дерева лежали чьи-то останки; в разрытой земле виднелся лишь бледный изгиб, напоминающий обнаженное плечо… кабана. Джейми присел на корточки возле туши, хмуро разглядывая багрово-сизые рубцы на толстой коже, затем брезгливо коснулся глубоких дыр в передней части; в черно-красных полостях деловито сновали мухи.
– Медведь? – спросил Роджер, присаживаясь рядом.
Тесть покачал головой.
– Кошка. – Он отбросил редкую, жесткую щетину за ухо и показал синеватые следы от зубов. – Сломала шею одним укусом. А вот это когти, видишь?
Роджер заметил, но ему не хватало опыта, чтобы с ходу отличить следы медвежьих когтей от пантеры. Он пригляделся внимательней, запоминая расположение отметин.
Джейми поднялся и вытер лицо рукавом.
– Медведь отъел бы больше, а этого едва тронули. Так делают кошки – убивают и оставляют, затем возвращаются каждый день и отгрызают, сколько надо.
Несмотря на сильную влажность, волоски на шее у Роджера встали дыбом. Ему уже мерещились в тени деревьев желтые глаза, критично оценивающие точку, где череп соединяется с хрупким позвоночником.
– Думаешь, она где-то поблизости? – Роджер огляделся, стараясь сохранять невозмутимый вид. Лес не изменился, однако теперь тишина казалась зловещей и ненатуральной.
Джейми отмахнулся от пары назойливых мух.
– Может быть. Труп свежий – еще нету личинок. – Он кивнул на зияющую рану в боку и наклонился потрогать застывшие ляжки. – Давай-ка его подвесим: тут слишком много мяса, негоже оставлять.
Они подтащили тушу к дереву с низкими прочными ветвями. Джейми достал из рукава замызганный платок и повязал на лоб, чтобы пот не стекал на глаза. Роджер нащупал свой – тщательно выстиранный и выглаженный – и сделал то же самое. Памятуя о стирке, они сняли чистые рубашки и повесили на куст ольхи.
На поле валялась веревка, оставшаяся от корчевания пней. Джейми обмотал ее вокруг передних ног кабана и перекинул свободный конец через ветку. Это была взрослая свиноматка весом сотни в две. Джейми уперся пятками в землю и повис на веревке, пыхтя от усилий.
Наклоняясь, чтобы поднять окоченелую тушу, Роджер задержал дыхание, однако тесть оказался прав насчет свежести: пахло обычным свиным запахом, уже подвыветрившимся, и резче – кровью.
Жесткая щетина царапала кожу на животе. Роджер обхватил тушу руками и скривился. Трудно найти что-то мертвее огромной дохлой свиньи. Тушу зафиксировали, по сигналу Джейми Роджер отпустил ее, и она тихо закачалась этаким мясистым маятником.
Роджер весь взмок – больше, чем того требовали затраченные усилия. На животе и груди темнели пятна коричневатой крови; он провел ладонью по животу, смешивая кровь с потом, и еще раз оглянулся как бы невзначай.
– Женщины будут довольны.
Джейми засмеялся, вытаскивая из-за пояса кинжал.
– Это вряд ли. Сколько возни с разделкой и засолкой – придется полночи не спать!
Он кивнул в направлении взгляда Роджера.
