серебряным оголовьем. Это была конра – меч с загнутым, почти серповидным лезвием. Именно этим оружием Миалинта сейчас и рассекала атаковавшие нас сгустки.

– А я уж подумал, она решила по пути урожай собрать, – отдуваясь, прокряхтел охотник. – Чего пшенице зря пропадать… Раз уж сунулись в туман, так хоть пожать ее как следует.

– Рано еще, – отозвался Теор.

– Чего?

– Жать. Не время. Пшеница не взошла.

– А тебе неймется, да? Хочешь вернуть звание главного умника в отряде?

– И не говори. Наш уважаемый хангол у меня отнял звание, у тебя – штаны. Что дальше?

Сгустков становилось меньше. Громбакх даже завалился назад, в телегу, чтобы отдохнуть. Сказал Тенуину, что в следующий раз тоже возьмет доску.

– По воздуху топором махать сложнее, чем по головам. Это точно.

Отгоняя поредевшие сгустки, я не отводил взгляда от свечения позади. Казалось странным, что оно неотступно нас преследует. Что бы там ни было, встречаться с ним я не хотел. Надеялся, что это, в самом деле, лишь наше отражение.

– Смотрите, – выдохнула девушка-фаит, державшая меня за пояс.

Я подумал, что пропустил очередной сгусток и резко повернулся, но рядом все было спокойно. Хотел спросить у девушки, куда именно смотреть, но тут понял, что наш купол расширился. Он уже стал таким же просторным, как в начале пути, но продолжал увеличиваться. Его стенки бледнели, будто истончались.

– Что происходит? – прошептал за спиной Шверк.

– Разве так должно быть? – отозвался Швик.

– Господа, никакой тревоги. – Теор улыбнулся сидевшим в его телеге двойникам. – Предлагаю вам подумать о чем-нибудь хорошем. Вспомните, скоро вы спуститесь в Целиндел, и перед вами будут открыты все Земли!

– Это не они, – остановил его Тенуин.

Теор думал, что купол бледнеет из-за ослабевших, загрустивших фаитов. Но следопыт был прав, причина явно крылась в другом – ведь сам купол при этом разросся почти в два раза.

Наши повозки продолжали медленно катиться вперед. Мы не убирали оружие. Ждали новых нападений. Понимали, что нас могут поджидать враги похуже сгустков.

Тенуин первый сделал шаг за границу ясности.

– Стой! – крикнул Громбакх. – Куда?

Видя, что следопыт не останавливается, охотник перевернулся в телеге и тяжело спрыгнул на брусчатку.

– Он что, червей объелся? – бормотал Громбакх. – Ходи потом, отскребай его кишочки для праздничных похорон. А они будут праздничные – одним дурнем меньше. Куда ты? – последние слова он опять прокричал и сам вышел в туман.

За ним последовали и мы с Теором.

Как ни странно, переход из-под купола во мглу был почти не ощутим. Только стало чуть теплее, а краски вокруг поблекли. Я по-прежнему слышал ворчание охотника, слышал, как под подошвами моих сапог мнется сухая земля.

– Может, туман кончился? – с надеждой спросил Теор.

– Он еще не начинался, – ответил Тенуин.

– Как это понимать?

Следопыт не ответил. Указал куда-то в сторону.

– Ничего не вижу, что там? – Теор беспокойно пожал плечами.

Лечавка теперь кружила у меня в ногах. Беззвучно приветствовала неожиданных гостей звонким лаем. Замирала. Приоткрыв рот и свесив влажный язык, смотрела на меня с таким обожанием, будто я был ее давним хозяином, а теперь пришел после долгой разлуки.

Я старался не смотреть на пса. Не хотел привлекать внимание своих спутников. Они по-прежнему не видели лечавку. Пес оставался для них невидимым, и я пока что не знал, как это объяснить.

– Ну что, что ты там увидел? – негодовал Громбакх. – Скажи мне, что это трактир, и я успокоюсь. Это будет единственное оправдание…

Охотник осекся. Теперь и он увидел.

В развеянной мгле обозначились темные линии. Их становилось все больше. Новые изгибы, выпуклые фигуры. Квадраты, треугольники. Одинокая колонна, над которой неспешно вырисовывалась капитель. Висящие в воздухе ступени, окна.

Я уже видел нечто подобное. Точно так появлялся дом Эрина в тумане. Будто он всегда стоял тут, погребенный плотным слоем пепла, а теперь