наконец возвращаешь земле, где она снова становится воздухом.

Пенелопа с надеждой подняла подведенную черным карандашом бровь, но Джейн, которая по-прежнему ничего не понимала, упрямо замотала головой.

– Адити.

Колдунья вздохнула.

– Когда у Амбики появились внучки, до Хасины начало доходить, что она неверно истолковала природу колдовского дара. Дочери ведьм были столь же сильны, как и матери, но сами матери при этом не становились слабее. Магию Амбики с трудом удерживали семь могучих сосудов, хотя не исключено, что за ее плечами стоял истинный хозяин силы, которую Амбика только объявила своей. Так или иначе, внучки Амбики тоже были ведьмами, и Хасина поняла, что чем больше их будет, тем меньше магии достанется ей. Она имела право только на свое наследие. Но не собиралась этим ограничиваться.

– И пошла на убийство.

Джейн внутренне содрогнулась, ведь жертвой Хасины стала не просто ведьма, но ее ближайшая родственница – других обладательниц силы в то время просто не было.

– Йоти, – Пенелопа взяла яшму и принялась задумчиво перекладывать ее из ладони в ладонь. Глаза ее не отрывались от поверхности камня, но мысли блуждали в далеком прошлом. Эмер как-то предположила, что Йоти приходится общим предком Пенелопе и Далкеску. Наверное, она принимает это близко к сердцу, ведь мертвые для нее столь же реальны, как и живые… И старые преступления причиняют боль, несмотря на разделяющие их века. Впрочем, Джейн понимала, что такие мысли лучше держать при себе.

– Йоти всегда была беспокойной душой, и поначалу многие думали, что она сама накликала беду. Но поползли слухи, люди начали что-то подозревать, и в конце концов Сумитра провела ритуал, который позволил ей войти в землю мертвых. Там она нашла сестру – и Хасина поняла, что таиться дальше нет смысла. Амунет охотно к ней присоединилась: она всегда радовалась возможности заполучить что-то, чего нет у других. Но когда она обнаружила, что сил у Хасины не больше, чем у остальных, они поссорились.

– Погоди, – перебила ее Джейн. – Что значит не больше, чем у остальных? Она же убила ведьму!

– Да, но за всю историю Йоти была лишь второй умершей ведьмой, так что ее сила растворилась в воздухе, и Хасина осталась с носом. И только после битвы с Амунет она вспомнила, как ее мать вдохнула свое наследие в семь серебряных кинжалов, один из которых Хасина всегда держала при себе. Этим кинжалом она ударила Амунет, а затем прижала лезвие к ее губам, чтобы поймать последнее дыхание сестры.

– Так ведьмы научились красть силу друг у друга, – медленно заключила Джейн. Насколько проще стала бы ее жизнь, если бы дочери Амбики унесли это страшное знание с собой в могилу…

– Именно. Хасина, конечно, всех превзошла, но не думай, что ее сестры были невинными овечками. Первое, что они сделали после смерти Амунет – это взяли дочь Хасины в заложники. Они хотели заманить ее в ловушку и убить. Но твоя Адити выступила против сестер. Она сказала, что магия лишь недавно пришла в этот мир, и еще не все научились обращаться с ней мудро. Адити хотела, чтобы Хасине дали шанс исправиться. Три дня она убеждала сестер, и наконец они отправили Хасине послание, в котором говорилось, что если она не вернет похищенную силу и не отправится в ссылку, ее дочери перережут горло.

Джейн вздохнула – сценарий казался до боли знакомым.

– Но у них ничего не получилось?

Пенелопа фыркнула:

– Естественно! Будешь слишком совестливой, Блонди, и все, кого ты любишь, погибнут, крича от боли.

Ди даже вскрикнуть не успела. И бабушка тоже. Интересно, а родители? И Катрин…

– Я должна разорвать этот круг. Пора покончить с наследием Адити, – твердо сказала девушка. Собственные слова показались ей достаточно весомыми, но Пенелопа лишь рассмеялась в ответ.

– Этот «круг» разрывали уже сотни раз. Думаешь, если приходишься кому-то родственником, можешь считать себя этим человеком? В наших семьях хватает хороших и плохих ведьм. И только Хасина ничуть не изменилась. В конце концов, все мы – потомки одного человека. В тебе столько же от Адити, сколько от Амбики. И во мне. Мы – ее плоть и кость.

– Плоть и кровь, – рассеянно поправила наставницу Джейн, вспоминая недавние слова Малкольма. Потом заметила недовольный взгляд Пенелопы и покраснела. – Но так тоже можно говорить, просто есть устойчивое выражение.

Последовало напряженное молчание; две фразы крутились у Джейн в голове все быстрее и быстрее, пока не рассыпались на ничего не значащие буквы. Плоть и кровь. Плоть и кость.

– Займемся кругом, – вернула ее на землю Пенелопа. Слова Джейн явно задели старшую ведьму, но теперь это мало волновало девушку.

– Нет, – возразила она, чувствуя, как колотится сердце. Может ли магия проникнуть через лазейку? «Конечно! – шепнула собственная магия Джейн. – Чары – всего лишь форма, а сила остается силой. Главное – ею владеть».

Пенелопа вскинула голову. Глаза за толстыми стеклами очков превратились в синие ледышки. Но женщина видела, что с ее ученицей что-то происходит,