Бракиель смотрел на него со слабой расслабленной улыбкой. Михаилу его лицо показалось маской идиота.

– Прощай, Азазель…

– Создать мир легче, – проговорил Азазель с силой, – чем понять его. Потому мне кажется, Господь вообще не вникает в дела нашего мира. Он знает, к чему все придет, когда исполнится Его Великий Замысел. Вот тогда Он нас и встретит. Обнимет и простит. Вообще-то, думаю, уже простил.

Бракиель грустно улыбнулся, заплывшие жиром глазки вовсе скрылись под тяжелыми мясистыми веками.

– Гамалиэль, – произнес он едва слышно, – сейчас в Полумраке Второго Дня. В последнее время он возлюбил то уединенное место… Если еще помнишь, где это.

Азазель взглянул с укором:

– Давай без намеков. Все мы помним, кто там был, хотя некоторые стараются забыть. Но спасибо! Прощай, Бракиель!

Он повернулся и пошел прочь, Аграт шепнула Михаилу:

– Нужно отойти подальше, чтобы его не зацепило ударной волной.

Михаил отдал Бракиелю полусалют, все-таки в прошлом один из старейших и заметных ангелов, двинулся вслед за Азазелем.

Прошли всего два-три шага, и Михаил похолодел, за сферой первозданного света снова клубятся темные массы хаоса, тоже материальные, они же по эту сторону клипот, но еще не оформленные в вещество и потому ужасающе безобразные, пугающие полным растворением в себе всего, что их коснется.

Аграт проговорила за их спинами дрожащим голосом:

– Азазель, теперь обратно?

– Нужно найти Гамалиэля, – сказал Азазель резко. – Бракиель сказал, тот сейчас в Полумраке Второго Дня.

– Что-то вроде прихожей ада?

Азазель буркнул:

– Мы сами были сотворены на второй день Творения, забыла? Когда ни рая, ни ада… Ах да, ты же появилась намного позже…

– Но как же?

Азазель напомнил небрежно:

– Это не земля и не наш мир. Обломки строительного мусора, когда пространство сжималось и уплотнялось, чтобы из него создать материальный мир.

– А Гамалиэль в чем разочаровался? Он что, тоже был тогда с вами?

Азазель от прямого ответа явно уклонился, даже взгляд отвел, сказал как-то чересчур спокойно:

– Он сейчас там… где в некотором роде проще присасываться к антисфиротам… Говорят, Гамалиэль зависает возле них все чаще…

Михаил ощутил неладное, спросил:

– Что с ним?

– Потеря веры, – ответил Азазель коротко.

– В Господа?

Даже со спины он видел, как поморщился Азазель.

– Веры в свое дело, – ответил Азазель с неохотой. – В отличие от тебя на его долю выпало слишком много неудач. Начиная с той, когда мы спустились на гору Хермон и сошли к людям… То была вообще катастрофа всех идей и надежд. Потом были еще и еще, и так шесть тысяч лет! Ты бы вообще свихнулся.

– Я бы не усомнился в мудрости Всевышнего, – возразил Михаил сурово. – Как и не усомнился в самом деле.

– Хорошо, когда у тебя даже в голове сердце, – сказал Азазель, – а вот мне повезло меньше. У меня сердце тоже чаще мыслит, чем чувствует… Готов к прыжку в обитель Гамалиэля?

Михаил процедил сквозь зубы:

– Зря я с тобой пошел…

– Выбери то, – сказал Азазель серьезно, – что я тебе предлагал. И тогда сам сможешь деформировать пространство. И нам бы помог…

Михаил содрогнулся:

– Ни за что! Это отвратительно.

– Тогда терпи, – сказал Азазель. – Аграт…

– А что… – начала говорить Аграт.

Азазель крепко ухватил их обоих, прижал к себе. В следующее мгновение подошвы Михаила ударились о твердую почву.

Аграт, ее крепко держит Азазель другой рукой, договорила: